С первого взгляда. Галина Романова

резались в карты Логиновы и Рогулины. Саша покивала им, поулыбалась. И, снизив голос до шепота, спросила:

      – Кто еще, кроме этих, здесь?

      – Ну, кто, кто… – он начал вспоминать, с кем успел столкнуться, загибая пальцы. – Логиновы, Рогулины, Алла, Серж ее проклятый. Хозяева сами, это уже восемь человек. Мы с тобой – десять. И Владка одиннадцатая.

      – А чей «Фокус» на стоянке?

      – А вот этого я не знаю.

      Он обратил внимание на незнакомую машину, когда парковался. Подумал сначала, что прислуга на ней приехала. Но потом фирменный микроавтобус нашелся за домом. Значит, не прислуга, а кто-то еще. Задаваться особо вопросами было недосуг, все они тут же были вытеснены другими, более насущными, стоило увидеть Аллу и ее сожителя. Теперь вот Сашка напомнила, и он снова возмутился:

      – Нет, Саш, скажи, че делают, а!

      – Это ты про Снегиревых? – тут же безошибочно угадала она, о чем он.

      – О них, о них, болезных! Не велели никого чужого привозить. Я бы, может, с девушкой приехал…

      – Ой, ли! Приехал бы? – перебила она его, недоверчиво ухмыльнувшись.

      – А почему нет? Приехал бы! – стоял он на своем, почти веря в эту ерунду.

      Конечно, не стал бы он никого искать на скорую руку и везти сюда. Это риск какой! Хорошо еще, если девушка окажется нормальной и хорошо воспитанной, а если нет? А если надерется еще засветло и начнет выкидывать коленца, что тогда? Это же какой конфуз на глазах друзей. И даже не столько их глаза его волновали, сколько глаза Аллы. Уж она бы при таком нехорошем раскладе нашла, как ущипнуть его побольнее.

      А была ведь еще и Владка…

      – Не привез и хорошо. – Саша встала к нему лицом, поправила воротник его теплой фланелевой рубашки, взъерошила челку, пробормотала любовно: – У-у-у, какой лохматый, стричься пора.

      – Отпускать буду.

      Он внимательнее к ней присмотрелся и нашел вдруг, что глаза у любимой подружки какие-то не особо веселые. Прочесть в них, конечно, хоть что-то всегда было трудностью чрезвычайно великой. Черные Сашкины глазищи строго охраняли все тайны ее души. Могли, конечно, счастливо поблескивать, и случалось это нередко, но и только. Для любых других случаев и любого другого настроения существовал один-единственный непроницаемый взгляд.

      Они его, между прочим, слегка побаивались, да.

      Саша в этот момент как раз о чем-то задумалась, перестала контролировать себя, и в глазах ее впервые за все время их дружбы отразилась такая нечеловеческая мука, что у него даже дыхание сбилось.

      – Эй, все хорошо? – забеспокоился Антон, легонько встряхнув ее за плечи. – Что с тобой, Сашок?!

      – А что? – Она попыталась улыбнуться, тут же глянув на него своим обычным излюбленным взглядом – без выражения. – А что со мной, Марин?

      – Не знаю, мне показалось, что ты расстроена чем-то.

      Это он немного приглушил свое впечатление. Не стал нагнетать и сгущать, а дай ему волю, уже в гонг бы бил, созывая на поляну друзей.

      – Я расстроена?! – Она делано рассмеялась и увлекла его на крыльцо, где за карточным столом разгорались нешуточные