На пороге. Дмитрий Тагунов

принявшись сосредоточенно рассматривать пейзажи за окном.

      Это было странно. Никакой девушки ещё минуту назад здесь не было, значит, это всего лишь плод больной фантазии. Такое случалось раньше, да. Но обычно такие вот взявшиеся ниоткуда «персоны» не разговаривали. Этот же фантом вёл себя более активно.

      – Привет, говорю!

      – О-хо-хо, мне самому, похоже, пора к психиатру. – Ложкин выглядел печальным и ослабшим. – Или ты тоже считаешь, что нам всем скоро придёт конец?

      – Лайты не спасут вас, – сказала незнакомка таким серьёзным голосом, что учёного пробрала дрожь.

      – Правда? – удивился он, пытаясь взять себя в руки. – Ну, допустим. А что ещё ты можешь мне сообщить? По идее, ты знаешь только то, что знаю я, так? – Фёдор заметил, что девушка усмехнулась одними глазами. – Ну, а раз так, то скажи мне, например, что это за кадр такой – Сергей Мамонтов? В чём его секрет? Я не понимаю, зачем Ромке понадобился этот парнишка. Судя по досье ничего примечательного…

      – Он телепат, – пояснила незнакомка. – Он будет видеть все твои мысли, ты должен быть к этому готов.

      Ложкин был хмур и задумчив.

      – Ладно, Света. Ничего, если я буду звать тебя так? – Он мельком покосился на водителя, но тот сидел как глухой: несчастная жертва генетической кибермодификации. – Эту информацию мы проверим. А о себе ты что-нибудь можешь сказать? Ты надолго в моей голове?

      – А это как ты сам захочешь, – обворожительно улыбнулась Света и тут же исчезла. Ложкин хлопал глазами, осматривая неожиданно опустевшее место рядом с собой.

      – Да ладно, чего так быстро-то? Могли бы и поболтать, – с лёгким оттенком грусти произнёс он, но красивая девушка так и не вернулась.

***

      Ложкин смутно помнил, как садился в космолёт. Когда серый язык трапа втягивал внутрь пассажиров и багаж, учёный поднял голову и окинул придирчивым взглядом вытянутое акулоподобное тело корабля, белое, с серыми косыми полосами, со странными выемками в почти непробиваемом корпусе. Стеклянная чаша космопорта за спиной сияла на солнце, и учёный поминутно одёргивал намокшую от пота рубашку. Внизу суетились роботы, прилаживая какие-то механизмы к стометровому килю красавца-лайнера.

      Затем всё скрылось. После слепящей свободы тесные коридоры корабля показались тёмными, блеклыми, размытыми. Ложкин поймал себя на том, что плохо соображает. Его куда-то услужливо вели вглубь корпуса, в самое чрево космического странника. Смутно виделось, как въехал в стену люк и раскрылось пространство каюты – не слишком большой, но это лучшее, что могло быть. Люкс на этом корабле не предусмотрен.

      Люк закрылся, Ложкин остался в одиночестве. Бросил в кресло чемоданчик, отодвинул занавеску, закрывавшую импровизированное «окно». Неосознанно отдал приказ кондиционеру подать в каюту прохладу и затем несколько минут нежился под освежающим «ветерком», дующим из вентиляционной решётки.

      Когда