Рассказы о животных. Ольга Карагодина

себе сегодня сварит.

      Потом почему-то дед отстал. Не помню причины, то ли зашёл к кому-то попутно, то ли ещё что. Мы с родителями пошли вперед. Жулька носился челноком. Добежит до нас и обратно деда искать.

      Вскоре мы вышли к большой трассе, где со страшной скоростью неслись машины. Деда сзади не было, и мы вместе с Жулькой быстро перебежали дорогу. Жулька нырнул в кусты и исчез. Остановились подождать деда. Через некоторое время он показался с корзинкой по ту сторону трассы и замахал нам рукой. Жулька выскочил из кустов и пулей вылетел на трассу.

      Та машина, которая ударила собаку, даже не притормозила. Этот нелюдь поддал пса и прибавил газ. Мой друг попал под колеса и отлетел от удара на середину трассы. Посередине шоссе лежал бело-чёрный Жулька, мой любимый Жулька, под которым медленно растекалась лужа крови!

      С нечеловеческим криком я бросилась к шоссе, мама схватила меня и держала изо всех сил. На шоссе побежал папа и, схватив пёсика на руки, вынес его с дороги. У пса текла кровь из ушей и из носа, но он был живой. Потрясенный дед, прошедший всю Великую Отечественную Войну на передовой, стоял со слезами на глазах. Папа осторожно передал Жульку в руки деда. От боли пёс взвизгнул и неожиданно прокусил руку насквозь.

      Дедушка положил спаниеля на траву в кусты и сказал, что нужно скорее иди домой, взять тележку и аккуратно перевезти его домой. Я наотрез отказалась уходить от собаки, и тогда он с прокушенной рукой, из которой капала кровь, пошел домой один. Жулькина голова лежала у меня на коленях, он даже не скулил, но слабел с каждой минутой. Я гладила его по голове и умоляла, чтобы он не умирал. Тогда я ещё верила в чудеса, верила, что кто-то сверху услышит меня, верила, что надо очень сильно захотеть и собака обязательно выживет, и мы снова будем с ним гонять кота Ваську и кур. Я захлебывалась слезами, мама боялась за мою психику, отец мрачно ходил вокруг и курил папиросы одну за другой, приговаривая, словно читал молитву: «Нельзя было переходить трассу, надо было здесь деда ждать…», почему-то обвиняя во всем маму: «Это всё ты! Ты! Пошли перейдем дорогу.»

      Сколько прошло времени никто не помнит. Пришёл дед с перебинтованной рукой и с тележкой, внутри которой всё было обложено мягкими старыми подушками. Он осторожно попытался приподнять безжизненное тело Жульки, тот слабо вскрикнул, дед бережно потрогал его бока и покачал головой:

      – Похоже, переломаны рёбра и повреждены внутренние органы, боюсь… – но глядя на меня не договорил, только глубоко по-мужски вздохнул и положил собаку в тележку, хотя, я всё поняла. Всю обратную дорогу мы молчали.

      Дома Жулька практически не шевелился, но он ещё дышал. Некоторое время он лежал у меня на коленях и боролся за жизнь, но…

      Я гладила его до последней минуты. Потом меня оттащили от собаки, а дед унёс Жульку. Он так не сказал мне, где его похоронил.

      Детское горе – самое ужасное горе на свете. Дед не мог жить без собак, после