Верхом на Сером. Ульяна Бисерова

водой шириной в три с половиной метра, да еще и с кустарниковой изгородью с «прыжковой» стороны. Но и это ерунда в сравнении с джокером. Как и в карточной игре, джокер всегда страшен своей непредсказуемостью и может выглядеть как угодно: например, верхний брус может быть искривлен на манер поваленного ствола дерева. Сашка знала, что на некоторых соревнованиях взятие барьера-джокера удваивает очки, набранные при преодолении предыдущего препятствия.

      – Секрет красивого прыжка – правильный темп, – без устали повторяла Римма Михайловна во время тренировок.

      По большому счету, лошадь не нужно учить прыгать – это все равно, что учить рыбу плавать. Это у нее в крови. Но и роль наездника значима: к барьеру лошадь должна направляться в постоянном ритме, и за эти краткие мгновения до прыжка у нее в голове ни в коем случае не должна промелькнуть шальная мысль смухлевать, свернуть в сторону.

      Чем шире барьер, тем быстрее должен быть галоп. А в момент, когда лошадь почти достигла точки отрыва от земли, всадник должен податься чуть вперед, чтобы дать ей свободу для прыжка, не сковывать движений. А когда она, вопреки земному притяжению, на краткий миг зависнет в воздухе, полностью оторвавшись от земли – избежать соблазна рефлекторно откинуться назад и сразу же отправить лошадь вперед, к новому препятствию.

      Сашке казалось, что прошла уйма времени и про нее просто-напросто все забыли, но она с холодным упорством продолжала разминаться, посылая Фридриха к барьерам, постоянно меняя маршрут и раз за разом повторяя подходы к самым сложным препятствиям. Наконец, из административного корпуса высыпала шумная компания, в которой Сашка даже на большом расстоянии сразу узнала Римму Михайловну. Маленького роста, полноватая, с резкими чертами лица – словом, совсем не красавица, она в любой компании каким-то удивительным образом мгновенно становилась центром всеобщего притяжения.

      Поняв, что дожидаться, пока на нее хоть кто-то обратит внимание, бесполезно – настолько все были заняты разговором, Сашка направила Фридриха к старту гита, салютовала в знак приветствия и стала проходить маршрут. Ей овладела какая-то отчаянная злость – она словно перестала быть собой и наблюдала за происходящим со стороны: губы плотно сжаты, брови сдвинуты, движения скупы и отточены. Ну и пусть эти маститые эксперты даже и не смотрят в сторону манежа – она-то знает, что способна выполнить все элементы безупречно и показать при этом хорошее время. Завершив гит без единой ошибки, она вновь салютовала и спешилась. Усталость прожитого дня накатилась, накрыв ее с головой – нежданно-негаданно Сашка упала в глубокий обморок.

      Очнувшись, она приоткрыла глаза и с удивлением обнаружила, что лежит на прохладной кушетке в медпункте. Встревоженная Римма Михайловна перешептывалась с медиком.

      – Видимо, сказался стресс – она перенесла тяжелую потерю, – донеслось