Моя вечная жизнь. Елена Логунова

мысли притягивают неприятности? – моя улыбка превратилась в усмешку. – Оставьте подсчет ваших шансов для лотереи!

      – А вы отважная девушка! – восхитился сосед.

      – Вы не первый, от кого я это слышу.

      Я пожала плечами и отвернулась к окошку, давая понять, что считаю разговор оконченным.

      – Ох, придется напиться! – сокрушенно пробормотал мой сосед и затих.

      «Боинг» начал разбег по взлетной полосе. Я положила руки на подлокотники и закрыла глаза.

      Взлет – это мое любимое! Когда самолет отрывается от земли и набирает высоту, я физически ощущаю это движение, меня отчетливо тянет вверх, и темнота под закрытыми веками из чернильной становится фиолетой, лиловой, красной – и, наконец, розово-золотой, цвета рассвета. Тогда я открываю глаза, чтобы увидеть небо, одно только бескрайнее небо, чистое, как бумага, которой еще не коснулось перо.

      Это небо позволяет почувствовать и поверить, что все, что случилось до сих пор, было правильно, раз оно ничуть не испортило настоящий момент.

      Мое сердце спокойно, моя совесть чиста, и в самолете я засыпаю крепко, как ребенок.

      Вот только сны мне в последнее время частенько снятся чужие.

      Спала я недолго и проснулась внезапно, как будто вынырнула из воды. Вода мне и снилась – темная, густая, как нефть. Она медленно, но неотступно прибывала, сантиметр за сантиметром поглощая крепостную стену из белого, как мел, тесаного камня. В тусклом свете бледного северного солнца, спеленутого серыми облаками, каменная кладка напоминала старое серебро с чернением на месте чеканно четких швов и стыков.

      Чужой голос озвучил в моей голове не мои стихи:

      Те, кто против, для нас не важны.

      А те, кто важны, не против.

      Каждый день мы на гребне стены,

      Мы эту стену строим.

      Мы отсекаем от жизни смерть,

      И те, кто не с нами, трупы.

      Верить не главное, главное – сметь,

      Именно это трудно.

      Входят без пропуска в наши сны

      Те, кто был с нами прежде…

      Но утром мы снова на гребне стены.

      Все, кто живой, на гребне!

      Стена упорно росла вверх, и прибывающая вода никак не могла приблизиться к ее зубчатому краю. Там, безостановочно удлиняя белоснежные клыки выступов, работали бородатые каменщики в одеждах из сурового полотна и дубленой кожи, сновали, поднося рабочим кирпичи, простоволосые женщины и дети, стучали и звякали инструменты. А снизу, маслянисто блестя, подступало черное безмолвие, и тонущее в нем отражение бледного солнца пугало обещанием пусть не скорого, но неизбежного конца…

      Я распахнула глаза и испытала чувство огромного облегчения, осознав, что нахожусь в другом мире.

      Чужие сны бывают удивительно яркими и реальными. Может быть, это не совсем сны? Может, кусочки настоящей жизни – из моего будущего или из чужого прошлого? Я предполагаю, что видения могли перейти ко мне от Даниэля, а ему самому они достались от его собственных жертв. Такой удивительный