Ведьмин клад. Татьяна Корсакова

огляделась по сторонам в поисках линии электропередачи. Разговор о керосине породил в душе смутные подозрения.

      – А электричества у вас нет? – спросила она, уже заранее зная ответ.

      – Ой, милая моя, так отродясь не было. Да и кто ж сюда станет-то электричество тянуть? Керосином обходимся. А когда керосину нет, так по старинке, лучинкой.

      Настя украдкой вздохнула. Значит, лучинкой по старинке, а керосин здесь, оказывается, последнее слово прогресса. Ох ты, Господи…

      Вдруг спокойно лежавший до этого пес встрепенулся, радостно заскулил, завилял хвостом, загремел проржавевшей цепью.

      – Что, Шарик, матушку Василису почуял? – монахиня ласково потрепала пса по загривку. – Значит, они с сестрой Таисией скоро будут, Шарик никогда не ошибается.

      Не успела она договорить, как в ворота, одна за другой, вошли две монахини. Первая – с худым, строгим лицом, крючковатым носом и густыми бровями, поставила на землю плетеную корзинку, поморщилась, потерла поясницу и только потом заговорила:

      – Сестра Матрена? А что раньше времени пожаловала? Да еще и девицу какую-то с собой привезла. – Голос у нее был неприятный, скрипучий, а от хмурого взгляда, которым она одарила Настю, по спине у той поползли мурашки.

      Сестра Матрена вытянулась по струнке, как солдат на плацу, сказала с плохо скрываемым подобострастием:

      – Бог в помощь, матушка Василиса, – она низко поклонилась, намного ниже, чем все предыдущие разы, незаметно дернула Настю за рукав, принуждая и ее поклониться. – А я по благословению матушки-настоятельницы. Продуктов вам привезла, керосину и вот… паломницу.

      – Паломницу?! – Острый, недобрый взгляд снова впился в Настю.

      – Вот и послание сопроводительное от матушки Анисии имеется, – сестра Матрена протянула противной старухе письмо.

      Та нетерпеливым движением вскрыла конверт, принялась читать. Пока читала, Настя успела рассмотреть ее спутницу, полную, краснощекую монахиню, нетерпеливо обмахивающуюся пучком какой-то травы. Надо думать, что это сестра Таисия, любительница ночных бдений и вышивки. Вот она почти со всеми и познакомилась, осталась только сестра Агния, которая болеет и, по словам Митрофана Григорьевича, скоро отдаст богу душу…

      – Значит, паломницей в наш скит? – матушка Василиса сердито смяла письмо. – А чего ж к нам? Может, лучше бы вон к коммунарам? Там таким, как ты, самое место.

      – Матушка Василиса! – испуганно ахнула сестра Матрена.

      – Я уже сколько лет матушка Василиса! И ни разу в это святое место не присылали такую, как она! – Крючковатый палец уперся Насте в грудь.

      – Но матушка-настоятельница хотела…

      – Я знаю, что хочет матушка-настоятельница! – старуха нетерпеливо отмахнулась от сестры Матрены.

      – …И сказал Господь: «И грядущего ко мне не изжену вон». – Послышался вдруг слабый голос.

      Все разом обернулись. На крыльце стояла болезненно худая монахиня с пергаментно-желтой кожей и огромными, в пол-лица глазами. Видно было, что стоять ей тяжело,