Отражение в стекле. Никита Алексеевич Черненко

послушать, так и жить расхочется, какой-то заражающий пессимизм прямо…

      – Это реализм.

      – Твой реализм уж слишком отдаёт пессимизмом! – Алиса повысила тон.

      – А с чего тебя стало волновать, чем отдаёт мой реализм и стиль жизни в целом?

      – Потому что это всё глупо! У тебя вообще есть друзья? Ты планируешь хоть что-то? Не знаю, девушку хотя бы найти себе, или ещё чего!

      Артём помрачнел.

      – Друзья есть, хватает во всяком случае. И планы тоже есть. Девушка мне ни к чему.

      – Неужели в прошлый раз всё было настолько плохо, что ты теперь остерегаешься новых отношений? Вот скажи мне, что тебе твоя бывшая сделала, что ты теперь так относишься к отношениям?

      Артём ударил по столу и вскочил с лавки.

      – Так, я что, налетел на следователя полиции? Или может разведку ФСБ, которая обвиняет меня в измене родине, и теперь подослала вот ТАКОГО странного агента, которому, видимо, даже не дали на меня досье, и он теперь копается во мне, словно глупый ребёнок в песочнице? А может всё проще, и ты наёмный убийца давно исчезнувшего клана якудза, которому мой род числится во врагах? Какого чёрта ты вообще вздумала, что имеешь какое-то право копаться в моих мозгах, словно отлично меня знаешь?! Я тебе даже не друг, чтобы ты могла так делать, приятель от силы, а ты устроила тут допрос в классическом жанре: «милый, нам надо поговорить»!

      Сквозь расходящееся эхо Артём услышал тихие всхлипы.

      – Ты серьёзно?!

      Ему вдруг стало стыдно за себя. Он представил, как выглядел со стороны, и сердце тут же болезненно сжалось, от представшей картины не от его лица.

      – Чёрт… Алис, – он сел рядом, но трогать не решился, – я не хотел как-то…

      «Браво, Артём, ты идиот!»

      – Ты серьёзно ничего не понимаешь, или просто прикалываешься? – тихо проговорила Алиса сквозь срывающееся дыхание.

      – Что именно я не понимаю?

      – Я поняла… – она взорвалась новым приступом слёз.

      – Алис, – Артём положил руку её на спину, – я, может, не понимаю чего-то важного, и сейчас не имею права просить тебя объяснить, в чём дело. Но постарайся хоть ты меня понять…

      Алиса умолкла, теперь она лишь судорожно дышала.

      – Я общаюсь с людьми раз в пятилетку. Это не оправдание, скорее признание вины. Мне просто казалось это… скучным. Всех их можно было прочитать, словно открытые книги: кто чем занимается, жизненные интересы, хобби…

      – Но…?

      «Это опасная игра, Артём. Опасная и с большими ставками, ещё рано!»

      – Но… но тебя я прочитать не могу. Ты не такая обычная девушка, как другие, Алиса. Ты умеешь удивлять и это… это радует. Я правда ценю твоё беспокойство по моему поводу, серьёзно ценю! Просто несколько сложно привыкнуть даже к такому, самому примитивному проявлению заботы, когда прошло так много времени – это как с собаками, которые не знали ласки, а потом их резко начали гладить. Просто я не могу до конца понять, каково это, вот и всё. – Артём закрыл голову руками, будто опасаясь побоев, к горлу подступил ком, а дыхание нервно