Ты, я и Гийом. Диана Машкова

когда дело дошло до дополнительных вопросов – особенно упорствовал Юрий Павлович, преподававший зарубежную литературу Средневековья, я искренне пожалела, что передумала идти в посудомойки.

      – Откуда позаимствовал Аполлинер легенду о Мерлине, легшую в основу «Гниющего чародея»? – вопрошал Юрий Павлович.

      – Из средневековой литературы, – ответствовала я. (Откуда ж еще, если вопрос исходит от вас?) – В XII веке Гальфридом Монмутским были написаны «Пророчество Мерлина» и «Жизнь Мерлина», а в «Романе о святом Граале» Мерлин представлен как сын дьявола и девственницы.

      – А откуда взялся образ Анжелики в том же произведении? – не унимался любопытный профессор.

      Вот тут-то я растерялась. Как назло, кроме матери поэта, образ которой прочно застрял у меня в голове, на ум ничего не приходило. Я глупо помолчала, а потом промямлила что-то об Анжелике Костровицкой. Юрий Павлович комментировать не стал, только нахмурился и отвернулся. Уже дома – вопрос никак не шел у меня из головы – я сообразила, что Юрий Павлович, скорее всего, хотел услышать об Анжелике из «Неистового Роланда» Ариосто. Черт возьми! Куда уж моим скромным познаниям до невероятной эрудиции Гийома Аполлинера?! Хотя ему было проще: ни детей, ни хозяйства – только служение искусству.

      Наконец допрос был закончен – спасла заведующая кафедрой, объявив, что пора переходить ко второму пункту повестки. А уж анализ текста и образов – задача последующих глав. Поэтому подождем.

      Я вздохнула с облегчением и, стараясь не оттоптать никому ног – сидели плотно, – стала пробираться к своему месту у двери. Оставшуюся часть заседания я, обессиленно откинувшись на спинку шаткого стульчика, вполуха слушала других докладчиков. Потом были организационные вопросы. Потом все долго и нудно прощались друг с другом до сентября. Ирина Александровна весело подмигнула мне, сообщила шепотом, что «глава состоялась», и велела звонить, «если что». Из университета я выползла, чуть ли не шатаясь от усталости и пережитого волнения. Хотелось напиться на радостях и поделиться с кем-нибудь своим достижением. Только вот, перебрав в голове всех своих близких и знакомых, я поняла, что, кроме Славика, мамы, единственной подруги Ирки и еще, вероятно, Артема, эти первые научные успехи вряд ли кому-то будут интересны. Но Славик был на работе – на другом конце города, мама казалась мне неподходящим собеседником – да и прибежать сломя голову домой значило лишить себя пары часов дополнительной, пусть украденной, но свободы. Ирка еще неделю назад уехала отдыхать в какой-то санаторий, а Артем был слишком далеко – в Москве…

      Я тяжело вздохнула и отправилась вверх по улице Ленина – ныне Университетской – к кремлю. Погода стояла чудесная – не по-летнему трепетная и нежная.

      Только злостный самоненавистник поехал бы на моем месте сразу домой.

      Глава 5

      Конечно, Карим в данном случае был не лучшим собеседником. Но сейчас это не имело значения – лишь бы с кем-нибудь