Mirabilibus Dei! Чудеса Бога. Сергей Lyskov

всё хорошо, – ответил доктор Рэй. – Просто будь повнимательнее на работе и не смешивай личное с работой. Надеюсь, мы договорились?

      – Конечно, доктор Рэй, простите меня за эту минутную слабость.

      – «Паручасовую», я бы сказал, –  пошутив, улыбнулся Рэй, а Анэт ещё больше покраснела от этой шутки.

      Как потом выяснилось, пациент Клаус уже неделю как имитировал прием лекарств – и, как следствие, бредовая активность его безумно сложного мозга возросла.

      В конце рабочего дня доктору Рэю сменили замки в его рабочем кабинете, а таинственную книгу он просто выкинул в мусорный ящик на улице.  А потом, улыбаясь всему произошедшему, доктор Рэй просто поехал домой.

      Нельсон

      Это было так неожиданно. Темнокожий мальчишка, примерно лет четырнадцати. Короткие кучеряшки смолянисто черного цвета на голове; цвета кофе искрящийся взгляд; шоколадного цвета губы и белоснежная и добрая улыбка. Это было неожиданно: он протянул ей, сидевшей в кресле-каталке, руку и сказал только одну фразу.

      – Верь мне, идем!

      Эмул часто видела себя во сне. Было очень обидно, когда в очередное утро она просыпалась от ужаса осознания, что и тут – в её маленькой придуманной вселенной сна – она также прикована к инвалидной коляске. Той самой ненавистной коляске, что каждое утро с особым трепетом подкатывал к её кровати папа. Она ненавидела этот момент своей жизни. Утро после ночных полетов и путешествий по почти выдуманным городам и тайным местам её голубого шарика, что мы, люди, называем планетой Землей – всегда было грустно открывать глаза и видеть грустную улыбку отца. И его такое привычное: «Доброе утро, солнышко, впереди новый день!»

      Потом он брал её на руки и сажал в кресло. И ещё один день в этой тюрьме на колесиках начинался.

      И вот ей приснилось, что уже утро и ей надо открывать глаза. Было обидно, что она по непонятным причинам пропустила свои ночные приключения – и сейчас начнется очередное и не нужное ей утро.

      – Поверь мне, идем?! – ещё раз спросил у неё темнокожий парень.

      – Кто ты? – тут же спросил Эмул, пристально оглядев его.

      – Нельсон, – сев рядом на край кровати, ответил паренек.

      – Я Эмул, – ответила голубоглазая девочка. – Как ты сюда попал?

      – Я могу гулять по чужим снам.

      – Так мы спим?

      – Да, – ответил Нельсон – и Эмул тут же села, поджав ноги под пледом. – Рад, что ты перестала верить в свою болезнь, – говорил Нельсон. – У нас мало времени, и если ты хочешь дружить, то запомни мое имя и напиши его на бумаге, как проснешься. А потом ночью положи его под подушку, и я смогу прийти к тебе, Эмул, – объяснил он. – Ты всё поняла?

      – Я ещё не дружила ни с кем… Я не умею дружить, – словно оправдываясь, говорила худенькая девочка лет четырнадцати с темно-каштановыми длинными волосами.

      – Я научу тебя, – улыбнулся Нельсон и тут же добавил: – Только не забудь мое имя.

      – Нельсон, – только и успела произнести она – как её глаза открылись от прикосновения отца.

      Уже