Отражения. Альфия Умарова

снова.

      – Я, когда смотрю на Вовку, вижу всегда тот подвал, тех уродов, что жизнь мою сломали. Мне кажется, он на всех троих похож. Мне выть хочется, крушить всё, а Вовку… порой придушить его охота. Не могу я его полюбить, мама, не-мо-гу! – произнесла она по слогам, громко и протяжно. – Это все равно, что полюбить тех ублюдков…

      – Нина, но разве Вовка виноват… – начала мать, но тут за дверью раздался грохот упавшего таза, потом топот ног и стук хлопнувшей двери.

      Мать с дочерью переглянулись.

      Вовчик! Он слышал разговор. Что он услышал? Видимо, достаточно, что стремглав бросился вон.

      Нинка выскочила на улицу – в легком халате, тапках. Следом за ней, держась за грудь, тяжело дыша, Мария Гавриловна.

      – Вовчик, сынок! – кричала она вслед внуку. – Остановись! Куда ты?

      Но мальчишка мчался вперед, не разбирая дороги, не видя ни домов, ни людей, не зная, куда бежать, зачем…

      Бежал, а в голове стучало: ублюдок, ублюдок…

      А позади голоса матери и Нины: «Вовчик! Вовка!»

      Река, словно ожидая его, вынесла навстречу ему свое полноводное стылое тело. Он добежал до моста, до самой его середины, стал подниматься на перила. Ветер рвал его курточку, свистел в ушах, унося крики: «Вовка, не надо! Сынок, остановись!»

      Нина, словно безумная, бежала уже босая, полы халата и распущенные волосы трепал ветер. Она старалась не терять из виду Вовку, который уже добрался до моста, и, неверующая, молила: «Спаси моего сына! Спаси, если ты есть!»

      А Мария Гавриловна давно отстала, обессилев, осела прямо на камни от боли, сжимавшей грудь, и только шептала охрипшим от крика голосом:

      – Вовчик… сынок… не надо…

      Мальчишка почти вскарабкался на самый верх высоких перил, встал на них, держась за толстый металлический трос, и замер там.

      Нина взбежала, наконец, на мост, задыхаясь от бега.

      Когда мальчишка забрался на перила, она закричала:

      – Вовка, сынок, не надо! Не смей!

      Вовчик, стоя на решетке ограждения моста, посмотрел назад – на подбегавшую босую мать, бабушку, которая сидела на берегу, на деревья и дома, выпрямился, не отпуская железного троса из рук. В мозгу пульсировало: «Ублюдок! Не могу я его полюбить…» Он глянул на бурлящую под мостом воду, услышал испугавшее его «не смей», резко оглянулся и, не удержавшись, сорвался вниз… Он падал, беспорядочно размахивая руками и ногами, словно стараясь ухватиться… за воздух, а ветер разнес по реке его крик:

      – Ма-ма!..

      Нина – на миг – оцепенела. Она словно увидела замедленные кадры: мальчик на мосту, прощальный взгляд, падение и крик. Но уже через мгновенье сама залезла на перила и… прыгнула следом:

      – Вовка, держись!

      11 октября 2008 г.

      Она всегда приходила под утро…

      Она всегда приходила под утро и будила Федора бесцеремонно, по-хозяйски.

      В это время был самый сон, и просыпаться жуть как не хотелось, и потому эта бесцеремонность раздражала его до крайности.

      Он ругался, говорил, как ему это