Футбол, деньги и те, кто рядом. Владимир Абрамов

тот к тому времени уже привел «Зенит» к чемпионству и сделал клуб обладателем «Кубка УЕФА». А посему ссориться с этим тренером было не в интересах клуба.

      Возможно, корейцы питали к Дику не самые теплые чувства, поскольку за время работы в Корее он не отличался сдержанностью и учтивостью, так необходимой в тех краях. Помню, как-то генеральный директор КФА сказал мне в доверительной беседе, что с его точки зрения самыми корыстными, жадными и хитрыми являются вовсе не евреи, как принято считать во всем мире, а именно голландцы.

      Причиной нелестных суждений одного из руководителей корейского футбола о патологической жадности голландцев было скорее навеяно образом жизни и мыслей не столько Дика Адвоката, сколько многоуважаемого Гуса Хиддинка. Ему действительно везло, и, если бы не оглушительный успех сборной Кореи на Чемпионате мира 2002 года и выход в полуфинал, не избежать бы Гусу злой критики корейских журналистов, давно заметивших у этого голландца пристрастие к роскоши и красивым женщинам. Этот великий тренер редко проживал на базах, поскольку любил просиживать допоздна в кофейнях пятизвездочных отелей, любуясь разнаряженными дивами, фланирующими в лобби. Однако разговоры журналистов о заоблачных требованиях и круглых суммах контрактов больше касались Дика, и только потому, что он был слишком прямолинейным, а порой даже и грубым с акулами пера. На самом же деле Дик всегда и везде шел лишь по следу Гуса и требовал себе суммы немного ниже, чем Гус. Но слухи о его жадности просачивались в прессу куда чаще, чем о его соотечественнике, и он почти всегда находился в ореоле общественной неприязни.

      Эту неприязнь кто-то мог бы даже сравнить с той, что когда-то питал римский народ к своему императору Калигуле, но тому было все нипочем. «Пусть ненавидят, лишь бы боялись», – любил повторять он. Однажды Сарсания по этому поводу попытался как мог дать мне разъяснения:

      – Что же ты хочешь, Николаич, чтобы московские болельщики любили Дика так же, как петербургские? Он же до мозга костей пропитался газпромовским духом. Ты только вспомни те немыслимые для разума нашего народа контракты, которые готовились с моим непосредственным участием в бытность Дика в «Зените». Я и сам порой теряюсь, силясь вспомнить, сколько мы тогда с Фурсенко сделали: Ломбертс, Губачан, Шкртел, Семак, Зырянов, Широков, наконец Ким Донг Джин. Помнишь, что случилось, когда я познакомил Фурсенко с Ринатом Ахметовым, – засмеялся Костя и вскинул руку.

      Я кивнул головой и улыбнулся ему в ответ.

      – Вот именно, родился крупнейший контракт на Тимощука из «Шахтера» на 20 миллионов долларов!

      Я любил наблюдать его по-детски безудержное выражение эмоций.

      – А какой я провернул трансфер с покупкой Данни за 30 миллионов евро из московского «Динамо»! продолжал Костя, – это знакомство с португальским агентом Жоржем Мендешем помогло. Именно он меня надоумил. Один к одному, как и в случае с Домингесом получилось, когда я «увёл» его из рук Бердыева за 7 миллионов евро