Живет, не унывая, арена цирковая. Озорные рассказы. Владимир Кулаков

утреннике в тревожной тишине на весь цирк противным металлическим голосом раздаётся: «Мальчик! Пошёл на…!».

      Все сидящие в курилке остолбенели, контуженные децибелами неожиданно ожившего мегафона. Сам режиссёр так и остался стоять с открытым ртом и прижатым к пламенной груди громкоговорителем. Его голос с сакраментальным текстом клубящимся эхом покатился по пустующему фойе цирка, многократно отражаясь от мраморных стен и лестничных маршей. Взвился от партера до галёрки, прошёлся по куполу и вернулся на грешную землю… Грохнуло так, что, я думал, рухнет цирк! Ржали все, кто мог. Хохот стоял в буфетах, за кулисами, на зрительских рядах. Крадущиеся за кем-то по манежу разбойники ползали на коленках и корчились в конвульсиях, забыв сюжет – хорош детский новогодний утренник!

      Оказывается, завпост цирка таки достал батарейку. И даже накануне зарядил её в мегафон. Но почему-то не предупредил нашего режиссёра…

      «Я не пойду на манеж, я не пойду!..» – наш Вован, как заклинание, повторял одну и ту же фразу. А следующая сцена была как раз его…

      – И чего дальше было?

      – Ну, чего! Ясен пень! Вован снял мегафон и вышел на манеж, озираясь по сторонам, мол, поняли, что это был он или нет…

      – Задницу надрали?

      – Не-е, повезло. Отделались испугом. Новый год – он и есть Новый год, чего только не бывает…

      Баба Яга

      – …Если вы думаете, что это был единичный случай с нашим общим другом, то глубоко ошибаетесь. Наш Вован, конечно, если и матерится, то исключительно при огромном стечении народа – чего мелочиться! Не то, что мы, грешные! – на очередных посиделках, задетые новым запретом на использование мата, мы опять решили пройтись по костям нашего товарища.

      – Что ещё? Если ты опять про мегафон и мальчика, то это уже не смешно: хохма, рассказанная дважды, становится глупостью! – попавший сегодня на клык сотоварищей дёрнул плечом.

      – А если трижды – классикой!.. Я не про ту сибирскую историю. Нет. Есть и другая, посвежее.

      – Ну-ка, ну-ка! Яви миру очередную тайну нашего незапятнанного!

      – Рассказываю! Дело было в Москве, в самом что ни на есть Большом её цирке. Как раз случился миллениум, который ещё толком не набрал годков. Ну, может, прошло лет пять от начала нового тысячелетия, не более того.

      – Давай ближе к телу!

      – Даю!.. Поставил, значит, наш Вован очередной свой новогодний шедевр под названием: «В некотором царстве, в некотором государстве». Сам играет роль Бабы Яги. Я у него Бармалеем, ещё пару ребят ковёрных Лешим и Кощеем. Начинается сказка с того, что на манеже три ёлки шалашиком, в них мы – отрицательные персонажи – прячемся до поры до времени. По центру снеговик из трёх поролоновых шаров, у которого в руках метла. Там наша Баба Яга затаилась.

      Увертюра, красивый сказочный свет, по манежу хоровод снежинок из нашего кордебалета кружится. Музыка, начало праздника… Вдруг – барабанная дробь! Разваливается снеговик, из него выскакивает Баба Яга с криком: «У-ху-ху-ху!..», размахивает