Ласточка. Сергей Марксович Бичуцкий

Обессилив и запыхавшись, уселась в кресло в ожидании скорой. Растерянно посмотрела на мужа и тут же отвела взгляд. Страшно. Теперь испугалась окончательно и по-настоящему. Больше всего страшил пустой, совершенно безжизненный взгляд. Старалась не смотреть, но какая-то неведомая сила возвращала к смотрящим в никуда глазам. Наконец, приехала скорая. После недолгого обследования врачи констатировали смерть. Тело Игната Терентьевича погрузили на носилки и унесли. С того момента, как он пошёл пить чай, прошло не более сорока минут. Сорока минут хватило на то, чтобы исковеркать, растоптать и просто уничтожить её прежнюю жизнь. Только что всё, что составляло суть этой жизни было тут, рядом. И в ней самой было. Руками, конечно, не потрогаешь, но было ведь. А теперь где?

      За всё это время Лидия Степановна не произнесла ни слова. Будто онемела. Словно что-то замёрзло в ней от непонимания, безысходности и бессилия что-то изменить. Совершенно растерялась. Пришёл кто-то тихой сапой, забрал её мужа и был таков. И нет больше у неё самого главного – её половины. Этого она принять никак не могла. Не понимала, потому и не могла. Только что было в её жизни что-то очень важное, может быть даже самое важное, а теперь нет. Ушло, будто испарилось, оставив вместо себя боль и пустоту. И не просто тело ушло, хотя, конечно, и оно тоже, а что-то другое, более важное, безжалостно с кровью вырвавшее часть её сущности. И эта образовавшаяся пустота саднила, как открытая рана, разъедаемая солью памяти.

      Слёз почему-то не было. Посидев какое-то время в прострации, позвонила на работу Семёну, старшему сыну. Когда ответил, только и сказала: «Папа умер!», – и положила трубку. Объяснять ничего не стала. Не знала, что объяснять. Почему умер? По какой причине? Зачем? Ей бы кто объяснил. Хотя, какая разница? Не в том она была состоянии, чтобы искать причины, да строить догадки. Пришло что-то доселе неизвестное, с чем ей придётся дальше жить. Пришло, не спросясь, да и поселилось чужеродной ядовитой пустотой в её душе. Навсегда. Что такое смерть близких, вроде бы знают все. А что знают, вряд ли кто-то толком объяснит. Да и страшно объяснять. Первым пришедшим в голову желанием было побежать к подруге, но натолкнулась, как на стену, на тот самый «кисель», и желание угасло. Её душе просто необходимо было с кем-то поделиться этим свалившимся, не весть откуда, несчастьем. Вроде бы и людей вокруг не счесть, а идти не к кому. Не было никого, кто мог бы излить на эту образовавшуюся израненную пустоту хоть капельку сочувствия и утешить боль. Не умом понимала. Чувствовала. И от этого безысходного одиночества неожиданно завыла. Как раненный зверь. Тихонько, бесслёзно, и от того страшно.

      Глава 2

      Через час после звонка приехал Семён. Растерянный и испуганный. Такой же крупный телом, как отец, он совершенно не походил на него характером. Жил, что называется, у жены под каблуком, и совершенно от этого не страдал, хотя добряком его вряд ли бы кто решился назвать. Да и размазнёй тоже. Ну, на худой конец, что более соответствовало истине, эгоистом. Хитреньким таким, себе на уме, эгоистиком.