Стучащиеся в двери бессмертия. Сиданта

более не становиться затворниками обреченной плоти, столь нежно лелеемой нами ныне.

      Пощади меня господи

      Господин мой, жизнь моя окончена, вдребезги проиграна, прожита понапрасну, а подлая смерть жарко дышит в мою согнутую спину.

      В заботах о делах насущных мгновенно пролетела, словно комета над землей, беспечная, пустая, никчемная жизнь моя.

      Ради мига скоротечных удовольствий трудился я как осел днями напролет, потакая ненасытным чувствам, неугасимым желаниям, лишь кратно при этом приумножая скорбь, боль, тоску.

      Страданиями, потерями и несчастьями моими можно до краев наполнить целый океан скорби.

      Злонравная судьба то и дело повергает в прах все мои свершения, победы, надежды.

      Но горький опыт отчаянных потерь, разочарований, поражений, тревог ни как не останавливает меня на бегу к призрачному счастью.

      Тленные образы, что так милы и дороги моему сердцу, бесконечно влекут меня в бездну неведения.

      Предметы, декорации, что окружают меня возомнил я своей собственностью, кусок погибающей плоти – самим собою, а своих нынешних попутчиков, что беспечно бредут со мною до последующего поворота судьбы – родными и близкими.

      Очарованный прелестями лживого мира я похоронил себя заживо, поверженный, разбитый, разорванный, сломленный судьбою я стою склонив голову пред Тобою у своей последней черты.

      Нет у меня иного прибежища кроме Тебя Господи, смилуйся же надо мною, рассей тучи невежества в моем сердце, избавь от привязанностей, что так сладко влекут меня в разверзнутую пасть беспощадной смерти.

      В одном Тебе Повелитель мой я ищу прибежища, упокоения, отрады, защиты.

      Острым мечом преданности Тебе желаю срубить под корень древо очаровательной иллюзии, что опутало меня своими обольстительными, пропитанными ядом ветвями, на которых в изобилии прорастают лишь боль, сомнения, страх и тоска.

      Я сам сковал себя узами бессмысленного долга.

      Очарованный игрой вещественного бытия, отнял у себя свободу духа и лишился сердечного покоя в погоне за неуловимым счастьем.

      Чарующие сновидения свои я принимал за явь, временное – за постоянное, ускользающее – за неизменное и скитался потерянный, осиротевший, неприкаянный по долине смерти.

      Блуждающая в туманных грезах своего воспаленного сознания, околдованная сладостной иллюзией, сбитая с толку неведением, отождествляющая себя с погибающей плотью, павшая под власть неумолимого времени, скованная страхом смерти, заблудшая душа не способна устремить взор свой к Господу.

      Лишь тот достойнейший из людей, кто навсегда очнувшись от сладостных грез лживого бытия, порывает узы смертельного мира и отдает свое сердце в распоряжение Всеблагому Богу.

      Любое слово о Тебе Господи, я приемлю как Абсолютную Истину, ибо Истина говорит устами беспристрастных, преданных рабов Твоих, кто не делит мир на свое и чужое, твое и мое, а окружающих на друзей и врагов.

      Твоею милостью я узрел путь в обитель Истины, и ничто теперь: ни страх, ни привязанности, ни мирской долг,