Гравилёт «Цесаревич» (сборник). Вячеслав Рыбаков

в блеклой синеве.

      – Вот мы с вами говорим сейчас, будто о чем-то довольно заурядном, дело как дело… а чувствую я себя как в бреду, как в сне кошмарном! Вот так вот за здорово живешь грохнуть семь человек – и мало того, Александра Петровича! Его же все любили тут… Может, просто все-таки несчастный случай?

      – Увы, Яхонт Алдабергенович, – ответил я. – Формально еще не доказано, но физики уверяют, что мотор никак не мог дать взрыва. Я утром в Краматорск специально звонил, говорил с тремя инженерами гравимоторного завода – нет. Все, как один: нет. Ну а что до факта – мои люди спозаранку вылетели в Лодейное Поле, чтобы тщательно осмотреть собранные фрагменты корабля. От вас попробуем позвонить туда – может, что-то уже установили.

      Болсохоев помолчал.

      – Ну, тогда в машину, что ли? – сказал он угрюмо. – Едем к ангарам?

      Не торопясь, мы двинулись к джипу. Первым сообразил Климов:

      – Не поместимся.

      – Да, действительно. – Болсохоев даже сбился с шага. – Простите… я одного вас ждал, Александр Львович. Что-то мне не так передали.

      – Идемте пешком все вместе, – предложил я. – Как раз по дороге успеете окончательно обрисовать ситуацию.

      Болсохоев с готовностью кивнул и сделал ждавшему в джипе шоферу освобождающий жест рукой. Джип, тихонько урчавший на холостом ходу, начальственно рявкнул и прыгнул с места, круто развернулся, кренясь и пружинисто подскакивая, и понесся к гаражам.

      – Подозрения прежде всего падают на Игоря Фомича Кисленко только лишь потому, что он, в отличие от перечисленных мною троих, исчез бесследно сразу после отлета «Цесаревича», – заговорил Болсохоев. – С другой стороны, он дважды на протяжении последних минут перед взлетом оставался с аппаратом практически наедине – ни из аппарата, ни из тягача его не было видно. В ангаре он один зацепил за носовые крючья два буксировочных троса; тут его, правда, мог видеть охранник. Охранник за этой операцией в действительности не следил, но Кисленко этого знать не мог. Проходивший мимо механик Гущин видел мельком, как Кисленко возится со вторым тросом, но ничего подозрительного в его действиях не заметил, мы беседовали с Гущиным очень тщательно. И наконец, самый вероятный момент – отцепление тросов. Это две-три минуты, и вокруг – никого. Магнитную, например, мину пришлепнуть где-нибудь у кормы – секундное дело, если знать, где ей не угрожает быть сорванной воздушным потоком. Кисленко, опытнейший технарь, такое укромное место, безусловно, мог придумать.

      Действительно, было во всем этом что-то от кошмарного сна. В разговоре то и дело мелькало: опытнейший технарь, беспорочная служба, проверенный человек, надежный работник… И ведь иначе и быть не могло – Тюратам! А в то же время семь ни в чем не повинных людей погибли страшной смертью.

      А каково сейчас великой княгине Анастасии? Красавица, умница, настоящий друг; мне довелось танцевать с нею на последнем рождественском балу – как она ловила взгляд мужа!

      Каково было бы Лизе или