Кто на свете всех темнее. Алла Полянская

сварила ягодный, чтоб на ночь не тяжело. У меня в морозилке ягод много наморожено, но уже, конечно, заканчиваются – но это не беда, скоро новые поспеют, снова наморожу. И вот сырничков еще пожарила, ты ешь на здоровье, Светка, не стесняйся.

      Кисель вкусно пахнет ягодами, и мне хочется его, но он очень горячий.

      – Ты вот в пиалку перелей, он так остынет скорее.

      Знать бы, с чего это она меня так обхаживает? Что-то ей нужно, и покупка платья – только предлог.

      – Спасибо, очень вкусно.

      – Ага, я готовить умею. У тебя на Глиссерной квартира?

      Ну, я не живу на Глиссерной, я просто так это ляпнула, и квартиры у меня нет, а то и на Глиссерной жила бы – все лучше, чем на улице.

      – Снимаю комнату.

      – Вот ведь… – Валька вздыхает. – А сама-то что, не местная?

      – Местная, но так вышло.

      Что я ей буду рассказывать, смешно даже. Я и сама пока не сильно поняла, как так вышло, что я оказалась на улице. Что тут можно рассказать?

      За окном слышен звук приближающегося поезда, посуда на столе жалобно звенит, трясется мебель, качаются занавески.

      – Товарный пошел. – Валька кивнула в сторону окна. – Я давно их различать научилась. Продать эту квартиру – а кто ее купит, если не за копейки? А продать за копейки – нет денег, чтоб добавить и купить другую. Но я уже привыкла. Давай спать, что ли? Можешь на диване, а хочешь – иди в спальню, а я на диване лягу.

      – Спасибо, дивана мне достаточно. – Я допила кисель, думая о том, что устала я безбожно. – Я только в душ занырну еще.

      – Погоди, я тебе халатик дам, чего снова в джинсы влезать-то перед сном?

      Халат на меня, конечно же, большой – но это неважно, он чистый и после купания завернуться в него будет приятно. А потом улечься в чистую постель и уснуть. Нет, это хорошо, что я осталась здесь.

      Когда я принимаю душ, то вставляю в уши специальные затычки – беруши, такая у меня привычка. И сейчас они отгородили меня от мира, есть только я, теплая вода и ароматная пенка. Наверное, я теперь никогда не накупаюсь. Пенка приятно пахнет, и мне даже вылезать из-под воды не хочется. Но придется, и я радуюсь, что ощущаю свое тело, чистое до скрипа, давно я не ощущала себя такой чистой.

      Выключив воду, я вынула из ушей беруши и услышала, что в комнате кричит Валька. Я, наскоро вытершись, выбежала из ванны.

      Толстуха вжалась в стенку и смотрит в угол – на что она смотрит, я понятия не имею, там ничего нет.

      2

      Иногда все рушится очень быстро, а иногда боги подают знаки, что скоро все рухнет и наступит тьма – но люди не понимают, что это именно знаки.

      Я понимала, но сделать ничего не могла. Все шло как-то само собой, и я смотрела на себя словно со стороны, но изменить ничего не могла. В результате оказалась в чужой квартире, мерно трясущейся и звенящей чашками, и это сейчас вообще за счастье.

      И ни хрена не помогло мне то, что я умная и все понимала с самого начала.

      Когда все рухнуло в первый раз, мне было чуть больше восьми лет. Восемь