Эльфика. Другая я. Снежные сказки о любви, надежде и сбывающихся мечтах. Ирина Семина

вздыхали приятельницы, с облегчением думая про то, что у них-то дети нормальные – цветные!

      Много ли времени прошло, мало ли, но без имени жить трудно. И как – то незаметно, нечаянно, невзначай все привыкли называть малыша Серым. Таким вот невзрачным, неопределенным именем. А некоторые и вовсе дали ему прозвище Простой. И надо сказать, что оно было под стать Серому. Ну ничего в нем не было сложного: не мучился он душевными терзаниями, как его тетя – черный карандаш, не умел так бурно выражать эмоции, как красная бабушка, не знал, что такое настоящая мысль, хоть его папа и слыл философом. По крайней мере, в облике Серого никто не видел и намека на что-то подобное.

      Мама с папой с завистью смотрели на то, какими яркими и одаренными цветом растут чужие дети, и украдкой вздыхали.

      «Нет, это нельзя пустить на самотек! – провозгласила однажды эмоциональная бабушка. – Не хотите заниматься ребенком сами – им займусь я. Вот увидите, он обязательно обретет цвет!» И начала она внука развивать. Повела в Альбом хозяйки стола. А там все пестрело от ярких цветов, барышень в розовых нарядах, дворцов невиданной красоты. Но Серому там совсем не нашлось места. Посудите сами: разве можно нарисовать шляпку на голове прекрасной принцессы серым цветом? Это совершенно немыслимо!

      Привела расстроенная бабушка внука домой и слегла с нервным срывом.

      Тогда за дело решила взяться Оранж: напоминаем, что она не относилась к пессимистам. Решила она показать Серого своим подружкам-фломастерам. Может, они что-нибудь посоветуют? Может, знают, к кому обратиться? Но те лишь стали восклицать: «Ой, какой он у тебя серенький! Какой хорошенький! Ничего, не расстраивайся, зато вон какой блестящий!» Пришлось Оранж смиренно сносить притворную жалость: сама напросилась.

      «Бедняжка, сама не очень-то уж и яркая, а сын так вообще невзрачный», – потом еще долго сочувствовали приятельнице сочные фломастеры.

      Водили Серого и к гуаши, и к восковым мелкам. Но ответ был один: «Серость. Посредственность. Простота». Только одна акварель сказала загадочно: «Кто знает, иногда в спокойствии и невзрачности таится невиданная глубина». Но семейство Цветиков ничего не поняло: ну не умели они различать оттенков, полутонов и прозрачных намеков!

      Так и жили бы Цветики, сожалея о несбывшихся надеждах, с завистью поглядывая на детишек-фломастеров и выполняя свой долг в детском альбоме, если бы однажды в их письменный стол не заглянул мужчина.

      «Папа Девочки-хозяйки!» – гулом прошлась невероятная новость по столу. Все знали, что он был настоящим художником и о нем даже ходили легенды.

      На удивление всем, гость не открыл ни коробку с фломастерами, ни баночки с гуашью, а сразу взял в руки коробку с Цветиками.

      «Сейчас он меня увидит и заберет!» – со страхом подумала Оранж. «Ну наконец-то меня ждет настоящее будущее!» – подумала тетя – черный карандаш.

      Но большая рука вытянула Серого.

      «Как? Не может быть! – зашептал народ. – Наверняка он что-то перепутал! Сейчас