Смерть как средство от бессонницы. Павел Агалаков

пить нельзя, врачи пока не разрешают.

      – Зато мне можно. Ты просто посидишь со мной за компанию, а то одному как-то не с руки. Лады?

      Глава 3

      – Иван Митрофанович, – обратился Ильин к Михалеву через селектор. – Я настоятельно прошу вас приложить все усилия и перевести Лукьянова из СИЗО в больницу, выделить отдельную палату и обеспечить круглосуточную охрану.

      – Каковы причины такой просьбы? – сухо поинтересовался голос из селектора.

      – Их несколько. Первая: Лукьянов жестоко избит.

      – Кто?..

      – Сокамерники. Его определили в пресс-хату и выколачивают чистосердечное признание.

      – Откуда такая информация?

      «От верблюда», – хотел сказать Ильин, но вовремя спохватился и ответил:

      – Я сегодня был в СИЗО и разговаривал с ним. Ко мне привели не человека, а кусок окровавленного мяса. Он вошел в допросную и сказал, что на все согласен, готов подписать любую бумажку, признаться в убийстве кого угодно. Сейчас как вороны слетятся нечистые на руку следователи и повесят на него столько глухарей, сколько во всех зоопарках мира не сыщется.

      – Второе?

      – Прошу отстранить следователя Советского РУВД Тюрина от расследования и передать все материалы по данному делу мне под личный контроль.

      – А это с какой радости? – в голосе Михалева послышались нотки недовольства и раздражения.

      – Следователь Тюрин известен всему нижегородскому уголовному розыску своим топорным стилем работы. Ему плевать на выяснение обстоятельств преступления, главное – раскрываемость.

      – И что в этом плохого? – недоуменно спросил Иван Митрофанович.

      – А то, что для него выбивать показания, – это нормальное явление. За такой вот, извините, стиль работы ему даже прозвище дали – Коновал. И третье: если Лукьянов подпишет чистосердечное, то расследовать дело нам будет ой как сложно, я бы даже сказал, невозможно.

      – Что-то вы, Андрей Михайлович, больно раздухарились, – вполне спокойным тоном сказал Михалев. – Такое чувство, что есть зацепка. Выкладывайте.

      – Скорее соображение, – переведя дух, проговорил Ильин. – Меня смущают два обстоятельства. Одно – то, что подозреваемого буквально после первого допроса направляют в изолятор и сажают к прессовщикам. С одной стороны, все понятно. Есть мотив, оружие и вполне возможный убийца. С другой стороны, никто не отменял презумпцию невиновности. Из него выбивают чистосердечное признание. Еще одним обстоятельством является тот факт, что ему до сих пор не дали встретиться с адвокатом. Он мне рассказал об этом. Лично у меня складывается подозрение, что его намеренно хотят убрать. Он признается в убийстве, возьмет на себя несколько глухарей и сядет пожизненно либо по какой-то причине умрет в камере.

      Иван Митрофанович несколько секунд молчал, обдумывал полученную информацию. Андрей хотел добавить еще пару доводов, но селектор внезапно ожил.

      – Хорошо, – сказал Михалев. – Допустим, вы правы, но где гарантии, что он не попытается бежать?

      – Я