Правь, Британия! (сборник). Дафна Дюморье

и, открыв дверь, переступил порог квадратной обшарпанной комнаты с панелями на стенах и каменным полом; я за ним. Посреди комнаты стоял стол, заваленный книгами, скоросшивателями и бумагами, в углу – большая конторка. Когда мы вошли, из-за стола поднялся лысый человек в очках, со впалыми щеками, одетый в темный костюм.

      – Bonjour, monsieur le comte, – сказал он мне. – Значит, вам стало лучше?

      Я понял, что Поль рассказал ему какую-то сказку о том, что я болен, или у меня похмелье, или и то и другое, и заметил, что улыбка у этого человека была боязливая, робкая, а не приветливая и сердечная, как у рабочих, и глаза за очками смотрят тревожно.

      – А со мной ничего не было, – сказал я. – Я просто спал как убитый.

      Поль засмеялся – невеселым презрительным смехом человека, которому вовсе не смешно.

      – Да, наверно, приятно поваляться утром в постели, – сказал он, – мне это недоступно уже много лет, да и Жаку тоже, если на то пошло.

      Тот сделал примирительный жест, глядя то на меня, то на Поля, не желая задеть ни одного из нас, затем сказал:

      – Может быть, вы хотите обсудить что-нибудь наедине? Если так, я вас оставлю.

      – Нет, – сказал Поль, – будущее фабрики касается вас не меньше, чем нашей семьи. Я, как и вы, хочу услышать, чего Жан добился в Париже.

      Они смотрели на меня, я – на них. Затем я подошел к стулу у конторки, сел и вынул сигарету из лежащей там пачки.

      – Что именно вы хотели бы знать? – спросил я, наклонившись, чтобы прикурить; это помогло мне скрыть от них лицо – я боялся, как бы оно не выдало мои сомнения в том, какого ответа от меня ждут.

      – О, mon Dieu… – сказал Поль в отчаянии, точно мой осторожный, уклончивый ответ был последней каплей, переполнившей чашу терпения. – Нас всех интересует только один вопрос: закрываем мы фабрику или нет.

      Кто-то – кажется, мать? – говорил что-то насчет контракта. Поездка в Париж была связана с этим контрактом. С каким-то Корвале. Жан де Ге должен был его заключить. Этого они все ждали. Что ж, прекрасно, они его получат.

      – Если ты хочешь спросить, удалось ли мне возобновить контракт с Корвале, отвечаю: да, – сказал я.

      Они глядели на меня во все глаза. Жак крикнул: «Браво!», но Поль прервал его:

      – На каких условиях, с какими поправками? – спросил он.

      – На наших. Без всяких оговорок.

      – Ты хочешь сказать, что они будут брать наш товар на прежних условиях, несмотря на более низкие цены, которые они платят другим фирмам?

      – Я их уломал.

      – Сколько раз вы встречались?

      – Несколько.

      – Но как ты можешь это объяснить? Зачем тогда все эти письма? Что они хотели – взять нас на пушку? Заставить понизить цену – или что?

      – Не могу сказать.

      – Значит, ты уехал из Парижа вполне довольный переговорами и мы можем продолжать работать по крайней мере еще полгода?

      – Вроде бы так.

      – Не могу этого понять. Тебе удалось добиться того, что я полагал