Мое особое мнение. Записки главного редактора «Эха Москвы». Алексей Венедиктов

они по-разному: он пытался договориться, а не вводить танки. И выяснилось, что и то и другое оказалось невозможно. Гэкачеписты направили танки – и потерпели поражение. На их защиту никто не вышел.

      Почему, когда Советский Союз рухнул, ни один человек не вышел защищать ни его, ни Коммунистическую партию – где были демонстрации? Ни один человек не вышел, ни в одном городе. И на защиту ГКЧП никто не вышел, потому что знали им цену. Где сейчас живет внук Леонида Ильича Брежнева? В США. Где живут потомки Сталина? В США. Где Татьяна и Константин Андроповы получали образование? В США. Вот они – потомки советских лидеров! Мы здесь! А они – там!

* * *

      Когда бывший посол США в России Джон Теффт был в эфире «Эха Москвы», мы с ним обсуждали в том числе и ракетную проблематику, был там разговор про договор РСМД, который подписали Горбачев и Рейган. Заканчивается эфир, Теффт уезжает, я сижу у себя в кабинете, и раздается звонок: «Вас спрашивает Михаил Сергеевич Горбачев». Он мне сказал: «Леша, ты ничего не понимаешь в ракетах средней и малой дальности! Вы вообще о чем там говорили?! Я с Рейганом подписывал этот договор. Приезжай, я тебе все расскажу». Я приехал к нему и теперь могу сказать, что гораздо больше понимаю в ракетном разоружении.

      Горбачев – человек очень сложный и хитрый, с огромным количеством знаний. В разговоре он все время уходит от каких-то болезненных вопросов, да мы и не очень-то стремимся записывать их. Михаил Сергеевич, за плечами у которого школа Политбюро и которого во власть за руку привел товарищ Андропов, председатель КГБ, правды не откроет никогда. Четыре раза он менял в интервью рассказ о том, как выводили войска из Афганистана. Здесь все понятно, поэтому претензий у меня к нему нет. Сейчас он просто мой хороший собеседник, и, конечно, в наших разговорах с ним проскакивают такие эпизоды, о которых я даже и не мог помыслить – в том числе и из его личной жизни, из его отношений с Раисой Максимовной, с детьми и внучками.

      Сказать, что мы дружим с Горбачевым – это, наверное, слишком, но все равно он приходит ко мне на день рождения, а я к нему. Когда несколько лет назад в лондонском Королевском Альберт-Холле он отмечал 80-летний юбилей, я впервые в жизни вынужден был надеть смокинг – это для меня пострашнее было, чем в космос отправиться. Мы поехали в Лондон, потому что Дед позвал и два раза сказал: «Привози мелкого». Есть фотография: Михаил Сергеевич и «мелкий» в смокинге, вырастет – будет гордиться, но для меня смокинг надеть – это что-то из ряда вон выходящее.

      Не помню, честно говоря, как появилось это прозвище – «Дед». Кажется, эта история связана с Дмитрием Муратовым, который дружил с Горбачевым и Раисой Максимовной задолго до меня. Поскольку в бытовом разговоре все время проскакивало «Дед», а русский язык – как и любой развивающийся язык, – как мне представляется, все время стремится к уточнению и уменьшению. Понятно, что слово «дед» гораздо короче, чем слово «Горбачев». Поэтому «Дед»