Пицунда. Александр Товбин

восприятие, к тому же эпиграф – не ключ к коду, а средство перекодировки и проверки содержания на прочность, это ведь ещё и тест – выдержит ли? И некая расположенная вне текста художественная реальность, которую надо бы ввести в текст, встроить в общую цепь ассоциаций, и значит – обогатить, осветить новым светом, увеличить информационную ёмкость, как бы приделав двойное дно. Коннотативность, полисемантика – объясняют структуралисты, зачем бояться веяний времени… Никто и не боится, не вспомнить просто (ну и память!) нужные строки, неуловимые, но те, дрожащие, хранящие под вязью букв многосмысленный смысл, угодливо сливающийся с прозой и – исподтишка спорящий, опровергающий, жалящий сарказмом… Вот задача! Ясное утро, и головная боль улетучилась, хорошо…

      Так:

      Он (текст?) блещет снимком лунной ночи,

      Рассматриваемой в обед,

      И сообщает пошлость Сочи (что там, в Сочи, Лера искала?)

      Природе……………………………………

      Так?

      Невысказанность. Здесь могло с успехом

      Сквозь исполненье авторство процвесть.

      Удивительно, настолько точно, подробно и ёмко, что придётся отказаться: проза (любая) «под» таким эпиграфом становится непомерно разросшимся, беспомощным дубликатом поэтического смысла.

      И будто нет в ней

      Ничего особенного —

      Типичная же даль!

      А тянет.

      Просто и загадочно, иронично и серьёзно, но – дальше, дальше:

      Собака, лошади, слуги —

      Все ждут:

      Неужто войны не будет?

      Художник,

      Решайся!

      Вот, вот – неопределённость, простор смысла и чуть ли не все струны задеты. Чувствуешь, как близки тебе эти поэтические желания? Нагнетая тревогу, иронию, внезапно достигая прозрачности, говорить об одном и том же по-разному, неуловимо меняя точку зрения, терпеливо подбирая объектив, кадр, резкость, масштаб, медленно переходя с позиции на позицию, пускаясь вскачь, снова флегматично, нехотя, оценивающе обходя по незримому кругу внутренний мир, минуя турникеты психики, забираясь в её эфемерные ландшафты, бесцельно, рискуя свернуть шею, лазая по склонам и безднам, устраивая от скуки гимнастические турниры, раскачиваясь задумчиво на турниках, трапециях, кольцах, срываясь вдруг и зацепившись за что-нибудь на лету – деловито проверять прочность крепёжных узлов, нахмурившись, резко менять загрузку и направления усилий в растянутых и сжатых стержнях воздушных конструкций, и всё это – чтобы снова беспечно, с насмешкой, болью, горечью, в который раз ощущая тщету намерений, попытаться иначе сказать о давно известном.

      А пока ещё что-нибудь.

      И жизнь выдастся,

      Как платье, по плечу, – вспомнил! и Лину вспомнил. —

      К сиянью подойдёт,

      И цвету глаз.

      Лирическое обращение-напутствие, а охватывает разные смыслы; аккомпанирует смятению чувств, подыгрывая, вдруг замолкает и – из подтекста, но громко: от себя не убежишь, хитрости не помогут, жизнь одна. Но – подождать, рано делать выбор,