Я однажды приду… Часть III. Екатерина Дей

меня ревнует. Эта мысль меня поразила так, что я долго не могла её принять. Когда он начал задавать вопросы, а мы сидели у окна на полу, и я уже почти засыпала на его руках, то какое-то время я что-то ещё отвечала: вкусный мармелад, да понравился, да очень, почему бы и не сказать спасибо. Сначала мне казалось, что Глеб просто интересуется, как я себя чувствую после такого количества съеденного сладкого, не вредит ли мне, как травы повлияли на меня, но потом догадалась, что эти вопросы касались моего отношения к Вердо. Не сразу поняла, что это обычная мужская ревность. Я подняла голову и посмотрела на него одним глазом, второй уже спал.

      – Глеб, ты с ума сошёл?

      – Почему?

      – Это лишь вкусность, травки для моей пользы в исполнении Вердо. Ты знаешь, как я люблю поесть, Вердо…

      – Мужчина.

      – Ага, а вокруг меня одни мужчины. Глеб, мы это уже проходили. А ещё боевики мужчины, бойцы мужчины… столбы тоже.

      Он обнял меня и стал качать как ребенка.

      – Я люблю тебя, только сегодня я понял, что ты перенесла ради меня. Тогда был страх, что ты не выдержишь, ужас от твоей боли, твоего крика, постоянного крика, он до сих пор…

      – Глеб, всё в прошлом, я не хотела вспоминать, я уже забыла всё.

      – Ты не забыла, твоё тело помнит, ты сегодня опять всё пережила за один момент, чуть не задохнулась от воспоминания. Я не знаю, что такое боль, я только могу это представить, а такую боль твоего тела, такого мягкого и хрупкого, нежного, совершенно невесомого, я даже представить не могу. И когда ты говоришь, что полюбила боль в той пустоте потому, что ты одна, значит, меня там не было.

      – Не было.

      – Но ты же это всё перенесла ради меня, почему меня там не было?

      – Потому, что я не верила тебе, не могла поверить, что ты можешь меня полюбить и страдать вместе со мной.

      – Ты просто отдавала себя этой боли?

      – Да. Больше тогда я никому была не нужна, только этой боли. Не так, я отдавала себя ей, чтобы она тебя спасла.

      – Хотя мне не верила?

      – Не верила. Тебе была нужна моя жизнь, я её отдавала. Глеб, это любовь, она отдает и всё. А сейчас я тебе верю, ты со мной, и в боли со мной. Я смогла тебе пожаловаться, как у меня всё болело, а раньше не могла.

      – Ты никогда не говорила, как тебе было на самом деле.

      – Зачем? Говорят только тогда, когда знают, верят, что поймут, разделят с тобой эту боль. Тогда я знала только одно – я люблю тебя, а тебе нужна моя жизнь. А любовь была только моя, и боль была только моя.

      – Вся твоя боль моя. А моя любовь твоя. И я твой.

      – Боли больше нет.

      – Я всегда с тобой, никуда не отпущу, никому не отдам. Ты моя.

      И я поняла, это ревность от страха за меня, внутреннего ужаса, настоящего, впервые осознанного этим суперсверхчеловеком, никогда не знавшим страха ни за себя, ни за кого-либо другого. Вообще никакого страха.

      – Глеб,