Триумф поражения. Князья и воины. Любовь Сушко

казалось его молчание. Бес никак не мог понять, согласится он на это или нет.

      – Нет, – словно бы отвечая на его вопрос, – твердо и уверенно произнес Странник, – душа дороже, в вечности я не хочу оставаться без души, – рассеянно улыбнулся князь, и даже бесу не под силу было переменить его мнение обо всем происходящем.

      И такая твердость оказалась в душе этого человека, вся жизнь которого казалась сплошной мукой, что и представить это себе было трудно. Он только чертыхнулся про себя, но промолчал. Стоило уважать такую силу и стойкость.

      – Хорошо, но подумай о сыне своем, подумай о своем внуке, что ты для них готовишь, – напомнил ему этот тип, почему они должны платить за твои грехи, по какому праву ты распоряжаешься их судьбами, – наседал на него Мефи.

      Князь молчал, он знал, что бес прав, но и собственными убеждениями он все-таки не мог расстаться. Даже борения в душе его не заметил бес, он был тверд и неумолим. Даже ради близких он не собирался лишаться своей бессмертной души.

      – Пусть они сами для себя выбор творят, – говорил он сердито, – пусть они свои души отдают, если им будет по пути с тобой, но, скорее всего они ответят тебе то же самое, – спокойно произнес Олег, – не так уж мало многострадальная моя душа стоит, если ты из-за нее такой путь сюда проделал. Надеялся, что я сломлен и подавлен и соглашусь на все. У меня были такие минуты, и хорошо, что тебя тогда рядом не было, но я понял, что душа, единственное, чем еще дорожить можно, когда все иное отнято. Деньги, женщин и стол великий обманом или силой отнять можно, душу можно только потерять, – он усмехнулся при этой мысли, – а я ничего не хочу терять. Я не собираюсь в рай, и не крестился даже, но души своей не отдам ни за какие блага в жизни, – он ставил в разговоре последнюю точку.

      Он думал, что бес поднимется и быстро исчезнет. Но он по-прежнему лежал на травке и чего-то ждал, закинув ноги одну на другую и покачивая в разные стороны копытами.

      – Судьба каждого определена, не мне и не тебе решать ее, – говорил между тем князь, – если ты прав, и мир несправедлив, то все равно в его существовании есть какой-то смысл, – с уверенностью твердил князь, боясь, что он останется один и ему снова не с кем будет поговорить.

      ГЛАВА 4 ФИНАЛ РАЗГОВОРА

      Мефи помолчал немного, а потом подал голос снова:

      – Есть, наверное, только в вечности ничего лучше этой короткой, загубленной тобой безжалостно жизни все равно не будет, и ты вспомнишь мои слова потом, да будет слишком поздно.

      И в голосе его появилось притворное сожаление. Может быть обида оттого, что князь оказался таким невероятно упрямым, с этим надо было как-то бороться, только как же именно?

      В глубине души об этом Олег догадывался и сам, но ему не хотелось верить в то, что священники, говоря о вечном блаженстве, подло обманывали их. Они придумали красивую ложь, с ней легче и проще жить, переносить все тяготы. Но почему все так отвратительно, так безнадежно для него