Непокорные небеса. Из цикла «Сказания Ардоса». Мария Новик

суть вещей, тех, которые перед глазами, наука – вот наша стезя. Пока что, – убедительным тоном проговорила ардийка, – она смогла помочь многим арди, в то время как вера смогла лишь погубить тех, кто свято верил и нёс знание.

      – Тебя такие речи могут оскорбить, брат, – дополнил Бирион, положив ложку обратно в тарелку. – Но послушай истину, которую узнали мы, те, кто не чтит могущество Илсир. Есть добро, зло, и мы между ними, как маятник. Болтаемся туда-сюда. И ни до чего не можем достать. В равной степени получаем и добро, и зло с границ этой вселенной. Но мы, наша планета, всего лишь часть, как маятник – часть часового механизма. Если неаккуратно снять часы, то эта часть остановится, замрёт на краю либо добра, либо зла. Мир захлебнётся кровью, если равновесие нарушится.

      Илсир качает маятник, снимает и переводит часы, пытаясь делать всё «по совести», – язвительно процедил кор Бирион. – Но забывает она, что Время всегда возьмёт своё. Она отгоняет Тьму, спеша к Свету. Он слепит её взор и не видит она, что происходит. Не за горами час расплаты. Сколько не переводи стрелки, а закат это не остановит. Однажды от крыльев Хранительницы Семи останутся одни угли.

      – Твои речи не оскорбительны для меня, сэо, – улыбнулся Ноним.

      Он сказал искренне. Вера нужна арди, чтобы оставалась сиять надежда, но то, что творит Илсир… Этот ужас не поддаётся никакому объяснению, кроме одного – Богиня слепа. И остановить её может лишь праведный огонь.

      – Что мы всё о насущном? – старший брат решил перевести тему разговора. – Мы столько не виделись. Два отлика уж минуло с той поры, как ритуал помазания определил твой путь.

      – И этот путь привёл меня домой, – подытожил Ноним. – Я много где был, много чего повидал. Всё и не упомню…

      Беседа была долгой. Рассказ о жизни не терпит быстроты общения. Размеренность – вот, что сопровождает эти разговоры. Гость делился впечатлениями о прожитых днях, которые сменялись с каждым годичным циклом всё быстрее, пока не стали воспоминанием. Мир менялся, менялись и взгляды; осознание собственных ошибок становилось опытом, а победы радовали глаз и превращались в успехи, закреплённые в разуме как напоминание.

      Но радости сменялись горестями, победы – поражениями, а вера – отчаянием. Рассказ о событиях в Тирне дался Нониму нелегко. Город, ставший домом, арди, праведные и честные, – всё стало прахом, который развеял во все стороны безучастный ветер. И новый поворот на жизненном пути, приведший в Альрим.

      Не таясь рассказал лариимец брату истину о том, как стал отцом, и кем является Аманкиль на самом деле. Хворь, что свалила его, не была простой болезнью, каких с десяток переживал народ. Кровные узы держат мальчика на Грани, угрожая столкнуть в пропасть. Не испробовал он материнского молока, не знал своих настоящих родителей. Душа белокурого арди рвётся на части потому, что не успела отделиться она от духа Тени, а потому гибнет вместе с ней.

      – … я не мог иначе, – сдерживая слёзы боли,