Улица в вечность. Die Straße in die Ewigkeit. Андрей Сафонов

дошли до того, что белочка не может по своей воле запасать орехи на зиму, а ее якобы целенаправленное поведение объясняется некой встроенной от рождения биопрограммой.

      И все же, не вдаваясь в материалистическую схоластику, в практической жизни мы постоянно исходим из реальности выбора. Мы ставим цели, мечтаем, составляем план на день. Даже чтобы просто встать с кровати, нужно свободное решение. Если думать строго механически, в этом есть что-то иррациональное. Ведь в механических процессах причинные связи действуют только в одном направлении – из прошлого в будущее, в то время как в любом свободном решении происходит обрыв цепочки – еще не существующее будущее влияет на настоящее, становясь намерением. Предположим, я поднял руку – непосредственной причиной поступка явились не атомы, и не процессы в мозге, а само решение поднять руку. По крайней мере, так оно воспринимается непосредственно.

      С другой стороны, даже если отказаться от грубого механицизма и дать человеку право на спонтанное решение, остается множество вариантов более тонкого предопределения, поскольку на выбор человека влияют окружающая среда, история, экономика и многое другое. Отсюда возникает экономический, географический, исторический и многие другие детерминизмы. Свобода, рассмотренная в таком ракурсе может оказаться не более чем свободой наркомана выбирать иглу.

      Философ Бердяев называл это царством Кесаря – уровнем порабощенным необходимостью.

      И если мы останемся в «царстве Кесаря», если мы не найдем смысла помимо того, чтобы кушать, работать для того чтобы кушать, получать удовольствия, рожать детей, кормить детей и т.п., мы недалеко уйдем от чаек Ричарда Баха, которые считали что летать нужно только для того, чтобы есть. Все перечисленное, конечно, важно, но если ограничится этим – мы будем просто игрушкой обстоятельств и никогда не поднимемся над плоскостью ежедневной рутины и обыденности.

      Человеческие планы можно сравнить с альпинистским крюком, который бросают, чтобы зацепиться за что-то незыблемое, но крюк этот снова и снова срывается, разрушая то, что казалось твердой опорой. Все самые яркие, но по сути своей заземленные мечты, рано или поздно оказываются в прошлом. А если посчитать смерть окончательной точкой нашей жизни, то мы получаем абсолютный тупик, полный крах всех иллюзий, абсолютное торжество демона Лапласа. Потому что тогда все то, о чем мы грезили, чему отдавали все усилия, окажется грудой бессмысленных событий, вот-вот готовых провалиться в небытие.

      И здесь мы непосредственно подходим к необходимому условию настоящей свободы – это наличие иного уровня бытия, трансцендентного миру необходимости, наличие того, что останется значимым даже пройдя тестирование смертью.

      Этот уровень Библия называет Царством Небесным, философ Бердяев называл Царством Духа, мы же романтически назовем его царством целей. Царство необходимости действует из прошлого, опутывая нас цепью причин и условий.