Мгновение истины. В августе четырнадцатого. Виктор Носатов

наверное, вашему годовому окладу, господин полковник. А наше упущение с конвертом можно быстро исправить.

      – По прибытии письма в Вену мы уж не упустим предателя, – возбужденно воскликнул полковник, напружинившись, словно охотник, почуявший долгожданную добычу, – будем денно и нощно наблюдать за почтовым окошком.

      «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь», – хотел осадить австрийского коллегу Николаи, но раздумал.

      – А что вы планируете предпринять потом, после того как получатель письма будет схвачен? – спросил неожиданно он. – Допустим, что вы хватаете на почте человека, получившего в конверте кучу рублей, но в чем же вы сможете его обвинить? Он вам тут же расскажет замечательную историю о том, как ехал несколько месяцев или недель назад на поезде, там ему попался странный спутник – пьяный русский купец. Этот пьяница, допустим, по имени то ли Иванов, то ли Рабинович, то ли как-то еще, приставал, предлагая сыграть в карты; пришлось согласиться во избежание худшего скандала, да и пьяница был чем-то симпатичен. Русский затем проиграл кучу денег – и расплатиться нужной суммой не смог. Однако клятвенно обещал прислать весь проигранный долг. Рассказчик в это не очень-то и поверил, но и не собирался требовать не совсем честный выигрыш – с учетом сильного опьянения проигравшего. Пришлось, однако, дать ему адрес – тут же придуманный, чтобы тот мог выслать карточный долг по почте. И надо же – прислал-таки, сукин сын! Адресат может дать объяснение и тому, почему он не приходил получать письмо раньше: не очень-то и верил в возможность присылки обещанных денег! И что вы будете делать с таким рассказчиком, ведь при избранной легенде он полностью неуязвим?

      – Что же делать? – озабоченно спросил австрийский полковник.

      – Сфабрикуйте письмо-ловушку, чтобы никакой шпион не смог отвертеться от сотрудничества с иностранной разведкой, а мы организуем его прохождение через все германские почтовые инстанции так, чтобы комар носа не подточил, – ввернул Николаи русскую поговорку, но, заметив недоуменный взгляд коллеги, объяснять, что это такое, не стал.

      – Я буду рад, если вы будете подробно информировать меня о ходе операции. Кстати, вы не придумали еще название?

      – Мы назовем эту операцию «Аноним».

      Через несколько дней Николаи получил по почте пакет из Вены, в котором был новенький конверт с уже известным адресом:

      «Господину Никону Ницетасу.

      Австрия, г. Вена.

      Главный почтамт, до востребования.

      9 мая 1913 года».

      На вложенном в конверт листе бумаги было отпечатано по-немецки на пишущей машинке:

      «Глубокоуважаемый г. Ницетас.

      Конечно, Вы уже получили мое письмо от 7 с/мая, в котором я извиняюсь за задержку в высылке. К сожалению, я не мог выслать Вам денег раньше. Ныне имею честь, уважаемый г. Ницетас, препроводить Вам при сем 7000 крон, которые я рискую послать вот в этом простом письме. Что касается Ваших предложений, то все они приемлемы.

      Уважающий Вас И. Дитрих.

      P. S. Еще раз прошу Вас писать