Рассветы над Вавилоном. Виктор Семенов

ряда предприятий, производящих высокотехнологичную смазку для беговых лыж. Вслед за ним в вертушку вошли сначала его жена, а затем и сын. Они все перемещались на остров Маврикий, чтобы провести там незабываемый отпуск, но до Порт-Луи Соренсен не добрался, пропав где-то на бескрайних просторах Вселенной. Перед несостоявшимся отпуском норвежцу исполнилось тридцать пять. Судя по фотографии, он был крупного телосложения блондином с большими умными голубыми глазами. Буров сделал глоток ароматного кофе, который совершенно незаметно для него оказался на столике, и открыл следующий файл.

      В декабре две тысячи сто четвертого гражданин Соединенных Штатов Америки Клайв Барроуз попытался вернуться в Сиэтл из Нью-Йорка, куда летал на свадьбу кузины Мэрридит Шу. Попытка эта оказалась менее удачной, чем путь туда: мистера Барроуза не обнаружили в капсуле. На момент исчезновения Клайву было сорок; он занимал одну из руководящих должностей в отделе менеджмента баскетбольного клуба «Сиэтл Суперсоникс». С прикрепленной к файлу фотографии на Давида смотрел высокий подтянутый мужчина с длинными русыми волосами, одетый в толстовку с изображением спортивной команды, в системе которой работал.

      Буров сделал еще пару глотков и принялся изучать следующий файл. Третьим шел соотечественник Давида, гражданин России Григорий Василевич, который пытался из Москвы добраться до Сингапура и посетить там некую международную конференцию по новейшей архитектуре. Василевич был известным в узких кругах архитектором и владельцем собственного архитектурного бюро в Москве. На момент предполагаемого путешествия ему было чуть за сорок, но на представленной фотографии он выглядел значительно старше своих лет, седые волосы и какой-то усталый взгляд сдвигали его возраст ближе к пятидесяти.

      Дочитав информацию про архитектора, Давид вновь отвлекся от экрана книжки и задумчиво посмотрел на официантку. Та восприняла это как призыв и направилась в сторону клиента, мимоходом кинув взгляд на свое отражение в зеркалах за барной стойкой.

      – Еще кофе? – спросила она, подойдя к Бурову на расстояние максимально возможное, учитывая правила поведения в общественном месте.

      В этот момент в кофейню, где до сих пор не было других посетителей, вошла молодая женщина с дочкой лет восьми и уселась за столик рядом с Давидом. Девочка истерично рыдала, видимо, что-то требуя от мамы. Судя по всему, получить желаемое она никак не могла. Женщина же, похоже, привыкшая к такому поведению наследницы, не обращала на ее рыдания никакого внимания и терпеливо ожидала прихода официантки. А та все еще нависала над Буровым, практически касаясь большим бюстом его плеча. Давид же отвечать ей не торопился, находясь где-то глубоко в своих мыслях. Официантка повторила вопрос. Девочка продолжала захлебываться в крике, а мама ее оставалась спокойной, как сфинкс.

      – Нет, милая, спасибо, – наконец понял, о чем она, Буров. Потом кивнул в сторону женщины: – Подойдите вон лучше к ним. Может,