Нелинейное время фильма. Н. Е. Мариевская

освоенные культурой.

      В литературе существуют периоды господства того или иного типа временной конструкции, формирующей жанровую условность, определяющую приметы стиля.

      А в кинематографе тридцатых годов мы одновременно обнаруживаем и античное циклическое время, и линейное историческое время, и время становления, открытое романтиками.

      Здесь мы подходим к удивительному противоречию. Если кино как искусство обретает безграничную свободу, осваивая время, то теория словно уклоняется от исследования вопросов темпоральности. Шкловский так обозначает сложившуюся ситуацию: «Искусство как будто давалось в руки, но всё же было мало понятным. Оно демонстрировало как будто новые эстетические законы, законы движения, независимые от слов. Это требовало осмысления»[29].

      Что же, по Шкловскому, требует немедленного осмысления?

      Приведённая выше цитата имеет продолжение: «Надо было понять законы построения пространства в человеческой психике»[30].

      Итак, речь идёт о пространстве, а не о времени.

      Почему же теория кино уклоняется от исследования проблемы художественного времени фильма?

      То, что за монтажом теоретиками киноискусства угадывалось время, говорят, например, записные книжки Вс. Пудовкина. Сквозь сомнения и противопоставления, обозначенные Пудовкиным, явственно проступает понимание сущности кино как «течения жизни, явленного во времени»:

      «<…>

      Течение жизни, явленное во времени.

      <…>

      Ощущение времени.

      <…>

      Музыка, метроном, ноты, виртуоз, дирижёр. Воспроизведение живого движения. Где начинается ритм?

      Что такое ошибка в ритме?

      Ритм – это, прежде всего, непрерывность.

      Непрерывность не абстракция – единство проводимой мысли. <…>»[31].

      При необходимости говорить о времени вся эта зыбкость и неуверенность связана с тем, что теории художественного времени не существовало. Вызывает полное доверие утверждение М.М. Бахтина, сделанное им в 1937 году: «Только недавно началась – и у нас, и за рубежом – серьёзная работа по изучению форм времени в искусстве и литературе»[32].

      Причину подобного пренебрежения теорией проблем художественного времени следует искать в истории европейской науки.

      Европейский рационализм, в основе которого лежит эллинское понимание бытия, возник вследствие исключения Времени из сферы объективного бытия. Он строится на логическом формализме, который разрешает только логику двойных значений по закону исключения третьего. Это не означает, что не существует других логических систем. Иначе строится, например, древнеиндийская логика или созданная в 1920 году трёхзначная логика Яна Лукасевича, положенная в основу квантовой механики.

      Но классическая европейская наука признаёт существование только двух онтологических сущностей (локусов) – Бытия и Мышления. Это мешает приписать Времени собственный онтологический

29

Шкловский В. За сорок лет. М., 1965. С. 23.

30

Там же, С. 24.

31

Пудовкин Вс. Собр. соч. В 3 т. Т 3. М.: Искусство, 1974–1976. С. 253–254.

32

Бахтин М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике//Вопросы литературы и эстетики. М.: Худ. Лит., 1975. С. 236.