Рыцарь. Андрей Владимирович Смирнов

был Симон-маг. Он был чернокнижник и дьяволов слуга. И по наущению сатаны искушал святых апостолов: предлагал им деньги за дар Святого Духа! Представляете, сеньор Андрэ, – деньги за Святого Духа! – Тибо осуждающе покачал головой. – Апостолы, конечно, не согласились…

      – …в отличие от римских архиепископов, – закончил я. – Так?

      Тибо снова почесал в затылке, с опаской посмотрел на меня и осторожно сказал:

      – Выходит, так…

      – А ты не боишься, что тебя самого за такие слова рано или поздно на костре сожгут?

      Тибо сделал большие глаза.

      – А чего я сказал-то? Дело-то известное! Вон монахи из Клюни уж который год против этой самой симонии борются, да и сам Рим ее порицает – да только без толку все. Как продавали, так и будут продавать. За всеми ведь не уследишь.

      – И ты, значит, думаешь на другую сторону переметнуться? Где все насквозь хорошие и правильные?

      – Ну не знаю я, сеньор!.. Не знаю!.. Выходит, что и так плохо, и эдак нехорошо…

      – Ага! – обрадовался я. – Так ты, Тибо, выходит, атеист!

      – Чего-чего вы говорите?..

      – Атеист – это человек, который вообще ни во что не верит. Ни в Бога, ни в Дьявола.

      Тибо испуганно посмотрел на меня и перекрестился:

      – Упаси Господь… Ну и скажете ж вы, господин Андрэ…

      Некоторое время мы ехали молча. Малость успокоившись и придя в себя от обвинения в страшном атеизме, Тибо снова подал голос:

      – Все ж таки я думаю, что Рим вернее. Ну не может же быть так, чтоб там вместо слуги Божьего дьяволов слуга сидел – как меня однажды в том богохульник один марсельский убедить пытался. Не может так быть! Но и с другой стороны – трогать этих катаров и вальденсов там всяких… боязно как-то. А вдруг и впрямь они – верные Божьи слуги? Раньше ж как было – язычники христиан гнали и преследовали. Мучениям подвергали и на расправу диким зверям отдавали. А теперь этих еретиков жгут – а ведь живут-то они ну ровно так же, как христиане первые. И очень, господин мой, страшно мне становится, когда думать об этом начинаю… А ведь это, наверное, и есть помышления диавольские, о которых отец Марк – он в Монгеле приходским священником был – предупреждал нас часто. Не думайте, говорил, над Писанием, что там да как было, а молитесь и верьте. А чтоб думать над Святым Писанием – так на это специально священники и поставлены. А вы ж, дураки неученые, верьте только и молитесь. Это самое главное. Вот я и верю… Да только все равно убивать еретиков этих не хочется…

      – Ну и не убивай. Кто тебя заставляет?

      Тибо снова посмотрел на меня широко открытыми глазами. Много чувств было написано на его лице: недоверие, изумление, радость, опаска… Видимо, раньше сьер Андрэ де Монгель реагировал на подобные рассказы совершенно иначе.

      Я дал себе зарок впредь поосторожнее выбирать выражения. Да и религиозных вопросов в разговоре стараться избегать. Сьер Андрэ был, вероятно, истовым католиком. Так что резкая смена курса в сторону веротерпимости будет выглядеть слишком уж подозрительной. Даже для доверчивого Тибо.

      Хотя