Неприятнейшая неожиданность. Борис Владимирович Попов

они охотятся и живут стаей, по пять-шесть штук. А потом я и выяснил, как собирается биться святой отец…

      Доехали довольно-таки быстро, поселок был близко от Новгорода. На улицу высыпали все жители, от мала до велика. Такое внимание народа польстило святому отцу, и он начал беседовать с паствой с большим вдохновением.

      Послушав его минут пять, я взвел самострел и решил вмешаться в рассуждения о Боге Отце, Боге Сыне, и о Святом Духе, а то эта лекция до обеда будет длиться. Все это, конечно, очень уместно в промежутках между службами в храме, но сейчас мы сильно заняты.

      Дождавшись паузы, решительно вклинился в речь протоиерея, не обращая внимания на его недовольство:

      – А где у вас тут коркодила-то искать?

      Сонные слушатели враз оживились, загалдели. Показывали, как обычно, в разные стороны. Нужно было чье-то компетентное мнение.

      – А кто у вас на зверей в лесу охотится?

      Диковатого вида мужик вылез вперед. Было ощущение, что сама идея стрижки волос на голове и бороде ему чужда. Да, судя по специфическому духу, исходящему от зверолова, до бани он тоже был не любитель. Впечатление было, что живет в берлоге вместе с медведем, и только что оттуда вылез. Ну, хозяин-то леса, понятно, родного запаха может и не чуять, но как с такой вонью других выслеживать, да еще в засадах просиживать, совершенно непонятно.

      Русский народ славится тягой к чистоте, любит баньку, купание в реках и озерах летом – совсем не как западные европейцы, которые сомнительный душок отбивают в 11 веке разными отдушками.

      Нетипичный для русской земли человек неласково буркнул:

      – Я тут зверя добываю…

      Хорошо, что не зарычал. А-то приезжие и струхнуть бы могли!

      – А чего этого не добыл?

      – Опасаюсь, уж больно он велик.

      – А нам как его найти?

      – Туда идите – и махнул рукой в нужном направлении.

      Участвовать в этом героизме местный следопыт-охотовед явно и не рвался.

      – Далеко?

      – Близко эта гадость бродит, дальше двух верст от деревни обычно и не отходит. Жрать-то охота. И ручей рядом.

      – А почему именно туда надо подаваться? Народ как-то вразнобой машет, в разные стороны.

      – Рано или поздно коркодил там будет, где вода. А из ручья всегда напьется, тут спуск удобный. Ведь с его-то хвостищем, в другом месте и не слезть.

      – Может, покажешь где это?

      – Не-а, боюсь…

      Ну что ж, боязливый ты наш, может люди покажут? А селяне уже вызывались помочь.

      – Это Васильевский спуск! Я знаю, сейчас покажу.

      – Я тоже знаю!

      Что-то галдели и бабы, но их мы не слушали, проявляя свой здоровый мужской шовинизм. В будущем, для обозначения способностей подавляющего количества женщин ориентироваться на местности, и умения объяснить дорогу спросившему прохожему, народом было введено понятие – топографический идиотизм.

      Так и пошли по тропинке всей кучей: двое горожан с лошадями, трое мужиков-проводников. Попытку