Святая юность. Евгений Поселянин

пороге его с улыбкой на лице, протягивая к ней руки, стоит Он, Божественный Жених, и шепчет ее сердцу: «Терпи, Фавста, Я жду тебя: претерпи, и воцаришься со Мною…»

      В жестоких муках, словно раздвоенная, снедаемая болью и полная в то же время невыразимого счастья, Фавста молилась… И вдруг появилась в небе яркая блестящая молния, сверкающая из голубого безоблачного неба, и многих эта молния поразила насмерть.

      Смятение охватило площадь, и, когда Евиласий пришел в себя, он воскликнул:

      – Скажи мне, Фавста, кто ты? Я вижу, что ты творишь волшебные дела.

      – Я объясню тебе, почему я так равнодушна к мукам, – отвечала дева. – Если хочешь послушать меня, вели живописцу написать мое изображение и поместить там те муки, которым ты меня подвергаешь.

      Художник, по приказанию великого жреца, наспех исполнил это изображение.

      – Ну вот, – сказала дева, – слушай теперь: как это изображение мое не может страдать и болеть, так и тело мое не ощущает тех пыток, которые ты мне наносишь, ибо душа моя утверждена в Господе моем. Вот тебе мой ответ, а далее делай, как хочешь.

      Мучитель приказал положить ее в тесный деревянный ящик вроде футляра и, забив ящик гвоздями, перепилить его и помещающуюся в нем Фавсту пилой.

      Страшно было слышать визг пилы по сухому дереву, которое она разрезала. И вот, притаив дыхание и образовавши у ящика круг, люди ждали нечеловеческого крика мученицы. Но в ящике было все тихо: Фавста не страдала.

      Сильней и сильней налегали на оба конца пилы мучители, но тщетно: совершилось знамение – тело Фавсты вдруг окаменело и пила не брала его. Несколько часов тщетно трудились палачи и, наконец, от усталости попадали на землю.

      Некоторые из них бросились к Евиласию и взмолились: «Эту деву, которую ты предал нам на муку, мы пилили забитую в ящик от первого до шестого часа и ничего не могли сделать. Мы затупили шесть пил, но ни одна из них не повредила ей. Мы бросали огонь на ковчег, чтобы сжечь его с ней вместе. Но огонь не коснулся ее и не опалил ковчега».

      Как новая некая Неопалимая Купина[4], юная мученица стояла невредимой и в огне и воспевала слова из Исаии-пророка: «Если сквозь огонь пройду, не сожжет меня, и пламень не опалит меня».

      Елубоко поражен был Евиласий. Он приказал привести святую деву и сказал ей: «Дева, твои чудеса удивляют меня: мне восемьдесят лет от роду, и не видал таких дел… Заклинаю тебя тем Богом, Которому ты веришь, открой мне всю истину».

      Может быть, чудным даром провидения, который нисходит на душу, озаренную лучом света Божественного, предвидела дева, что великая душевная работа творится в старом жреце, что истина должна озарить то сердце, которое столько лет заблуждалось, и, призвав Бога на помощь, святая начала:

      – Слушай меня прилежно, я открою тебе мою тайну… Сила Божия сохраняет меня целой в муках, как ты видел сам. И если ты внимательно выслушаешь слова мои, то скоро станешь другом моей веры.

      – Расскажи мне скорей всю истину, – отвечал с нетерпением жрец, – я буду

4

Неопалимая Купина – прообраз Пречистой Девы Марии. Был куст, который видел пророк Моисей: он горел в огне и не сгорал.