Просветленные видят в темноте. Как превратить поражение в победу. Олег Гор

лекции, наставления и разные упражнения?

      – К-как? – это прозвучало как жалкое, придушенное карканье.

      – Не пыжься, все равно сейчас не поймешь, – брат Пон, судя по широкой ухмылке, наслаждался моим замешательством. – На, этот предмет поможет тебе лучше тысячи слов.

      И он положил мне в ладонь нечто прохладное и гладкое.

      А затем ободряюще хлопнул меня по плечу, отступил в сторону и сделал вроде бы всего один шаг в сторону Тапрайя-роад, но при этом растворился в темноте, не оставив ни движения, ни звука.

      Вернувшись в ресторан, я обнаружил, что держу алую гроздь цветков бутен.

      В точности такую же, какую я год назад сорвал с высокого дерева – не протягивая рук, не забираясь по веткам, не приставляя лестницы и не забрасывая веревки, исключительно перестроив сознание.

      Следующим утром пришлось встать рано, поскольку меня ждала вторая часть дня рождения – Виталик подарил имениннику дайв-трип, и мы заранее решили, что все тоже поедем нырять.

      Поднялся я в редкостно тяжелом настроении, неприятное послевкусие от разговора с братом Поном не развеялось, даже стало сильнее, возникло ощущение, что наставник поймал меня на чем-то постыдном, запретном. Не помогло и созерцание цветка бутен – зачем монах выдал мне эту штуку, на что она должна намекать?

      И что значили его слова насчет того, что он меня никогда не наставлял и ему нечему меня обучать?

      Я отловил ближайшего таксиста-мотобайщика и поехал на пирс Бали Хай.

      Народу на лодке дайв-центра «Человек-амфибия» было, как всегда, полно, туристы рассаживались по шезлонгам на верхней палубе, суетились команда и дайвмастера, белозубо скалился капитан.

      Аня показала мне язык, страдающий от похмелья Толик выдавил хмурую улыбку.

      Взревел двигатель, и наше судно, качнувшись, принялось неспешно отходить от причала. Чтобы сохранить равновесие, я ухватился за поручень и невольно пихнул стоявшего ко мне спиной мужчину.

      

Вернувшись в ресторан, я обнаружил, что держу алую гроздь цветков бутеи.

      – Извин… – начал я и осекся, поскольку мужчина повернул голову.

      Это оказался брат Пон, но на этот раз он выглядел совсем иначе: волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, вместо джинсов обычные шорты, какие по сто бат на любом развале, голый торс, и золотая цепь с шеи исчезла.

      Ничего удивительного, что никто из наших его не узнал, если кто и увидел, то принял за обычного туриста откуда-нибудь из Бурятии или Узбекистана.

      – Что, не ожидал? – спросил монах, проказливо хихикнув.

      В этот раз меня вместо замешательства охватило необычайное спокойствие, миг я словно наблюдал сцену нашей встречи со стороны, а затем мир вокруг меня одновременно рассыпался и обрел удивительную, живую целостность. Закрутилось колесо из тысяч элементов восприятия: запахов, фрагментов осязания, звуков, мыслей и эмоций, зрительных образов.

      Все это было мной, и внутри меня, и снаружи, и, несмотря на кажущийся хаос, складывалось в необычайную гармонию,