Принц Чёрных Барханов. Артём Александрович Кившарь

конце зала, выточенного в гигантской черной жемчужине, на огромном троне, усеянном черными бриллиантами, сидела, облаченная в черный шелк, моя мать…

      Я закричал и проснулся, дрожа всем телом. Мне было так страшно, как еще никогда не бывало. Я стучал зубами, не в силах прекратить произвольные движения челюстей, а по коже бегали мурашки. Меня трясло еще несколько минут, пока я не стал успокаиваться и приходить в себя. Постепенно возвращаясь в нормальное состояние, я пытался понять, что же вызвало у меня приступ неописуемого ужаса. Ведь ничего такого не было в моем сне. Я уже устал пытаться разгадывать загадки, которые, казалось, не имели отгадок, поэтому, сославшись на Зигмунда Фрейда, считавшего, что сновидения – это скрытые мысли и воспоминания, вызываемые событиями предшествующих суток, я решил, что мой страх – следствие того, что происходит со мной в последнее время, а также некоторых размышлений о затруднительном положении, в котором я оказался. Успокаивая себя подобным образом, я пообедал земляникой, сожалея об отсутствии сливок или сметаны, одел порядком подсевшие серые шерстяные брюки, алую атласную рубаху, высокие кожаные сапоги, пристегнул к поясу меч, накинул грязно-белый плащ, и двинулся в путь. Ориентируясь по мху, я шел на восток, надеясь, что все-таки доберусь до Аркола.

      Солнце палило нещадно, жара стояла немилосердная. Сильно хотелось пить, во рту у меня пересохло. Выручала земляника, которой я набрал про запас довольно-таки много, завернув в кожаную куртку эти вкусные сочные ягоды. Я старался идти, не выходя за пределы теней, отбрасываемых деревьями, но все равно было очень душно и сильно хотелось пить. Я даже начал подумывать о дожде, хотя еще не совсем отошел от ночной бури, отобравшей у меня много сил, когда услышал справа журчание. Я бросился туда, не обращая внимания на ветви, царапающие мое лицо. Местами, прыгая с камешка на камешек, отражая лучи солнца в виде ярких бликов, среди деревьев струился глубокий и прозрачный ручей. Я упал на колени, и полностью опустив в воду голову, жадно глотал живительную влагу. Когда же, вволю напившись, я еще и вымылся, то испытал чувство, сравнимое разве только с оргазмом.

      Я лежал у ручья и доедал ягоды, когда издали до меня донесся звук охотничьего рога. Неужели все то, о чем я думал ночью, сравнивая себя с загнанным зверем, обрело реальность, и я был настоящим объектом настоящей охоты с собаками, лай которых приближался, с егерями, наверное, уже окружившими меня, и с охотниками, горящими желанием быстрее настигнуть дичь и нанести ей последний удар? Что ж, если Скворт превратил погоню в настоящий спектакль, то я постараюсь как можно лучше сыграть свою роль, и если он запланировал все это как комедию, то я приложу максимум усилий, чтобы для него эта охота стала если не трагической, то, по крайней мере, драматической. Я надел куртку, обмотал вокруг левой руки плащ, создав тем самым некое подобие щита, а правой рукой вынул из ножен Схайорел и, крепко сжимая рукоять меча, занял позицию у толстого бука, прислонившись к нему