Гримуар. Сокол во тьме. Ирина Кожина

правы, когда хотели убить меня? Ведь для них моя душа черна.

      Я вздохнула, размышляя об этом, смотря на собственное отражение в огромном зеркале в одном из пустых залов. Одиночество затягивало петли, и я задыхалась. Нет, не от физической боли, от боли, которая разъедала душу. Я чувствовала себя, как потерявшийся человек в пустыне, где, казалось, не было конца и края бескрайним песочным долинам. Впервые за несколько лет у меня появились слёзы на глазах. Я протянула руку к зеркальной поверхности и вдруг не смогла устоять, ноги сами подкосились и вот, я уже рыдаю на полу, упираясь головой о зеркало. Почему я выбрала этот путь? Почему я здесь? Почему я никому не нужна? Разве можно описать душевную боль? Она не имеет телесной формы, у неё нет очертаний, она просто есть и всё. Она будто чёрная дыра в космическом пространстве, словно раковая опухоль разъедает тебя внутри, а ты ничего не можешь с этим сделать. Я ощутила, как что-то холодное и влажное прикоснулось к моей полуоголённой спине, я знала – это Дружок.

      Неожиданно кто-то положил руку на плечо. Я вздрогнула.

      – Не печалься, девочка! – сказал седоволосый мужчина.

      Это был Альберт. Как ни странно, но он не был помечен маркером Самаэля: у него были естественные седые волосы, такого же цвета аккуратно сострижена борода, и не было желтизны в его узких глазах, как у меня, многих прислуг и даже волка.

      – Подымайся, девочка, – ласково сказал он, протянув руку. – Ещё простынешь, сидя на холодном полу.

      – Я умею врачевать, вылечусь, – тихо ответила я, вложив ладонь в его крупную шершавую руку.

      Альберт помог подняться. Галантно достав носовой платок, сначала он вытер мои слёзы, а затем отдал мне его. Я сжала платок в руках, не зная, что сказать.

      – Пойдём в сад, прогуляемся, – предложил мужчина.

      Смущаясь того, что меня застали в таком состоянии, я молча кивнула. Как истинный воспитанный мужчина, Альберт подставил руку, и я взяла его за локоть. У меня были смешанные чувства, ни одно существо на земле не вело себя со мной так, а в последнее время меня либо ненавидели, либо боялись.

      – Ты ещё так юна, девочка, – наконец сказал он, когда мы шли длинным коридором из зелёных кустарников в самаэлевском саду. – Не бери близко к сердцу.

      Я опустила глаза в землю. Было постоянно неловко. Волк шёл за нами, не отставая.

      – Я вижу, что ты стесняешься, – откашлялся Альберт. – Давай тогда просто пройдёмся, помолчим, подумаем, помечтаем. Это же прекрасно мечтать, не так ли?

      – О чём мечтать? – переспросила я. – Разве у нас есть мечты?

      – М-да, ты права. По сути, мы служим одной мечте одного тенебриса, – усмехнулся он.

      Когда я осмелилась поднять голову, заметила глубокие карие глаза. Одновременно таинственные и добродушные. Возможно, это добавило мне смелости.

      – Но мечтать надо свои мечты, – добавил мужчина.

      – Это как? – удивилась я.

      – Просто никому не говорить о них. Мы все имеем право на внутренний мир и не обязаны следовать за чьей-то прихотью.

      – Но