Эллирея. Елена Владимировна Литвинова

ваш муж, он…

      – Он погиб на войне.

      – Извините…

      – Ничего, я свыклась…

      Разговор как-то затих, но все продолжали с любопытством разглядывать меня. После завтрака я и несколько женщин вышли из здания во двор, и я, наконец, с любопытством осмотрела поместье.

      Дом был огромным, двухэтажным, построенным из серого камня. Это был не дом, а целая крепость, огороженная таким же каменным забором. В огромном дворе располагался вход в ещё одно здание более казённого вида, тоже двухэтажное, но более мелкое и приземистое. Оттуда вышли несколько оборотней в военной форме. На руке одного из них красовалась нашивка в виде белого круга – знака целителей и врачей. Я догадалась, что этот оборотень в офицерском мундире и будет моим начальником.

      Я оказалась права. Когда я вместе с другими женщинами подошла ко входу, оборотни дружно втянули воздух и отпрянули от нас. А этот остался на месте и произнёс:

      – Новенькая?

      – Да, господин!

      – Марцелус Симинг! Старший лейтенант королевской гвардии и директор больницы Чёрной Луны. А вы…

      – Я – Эллирея Вакур, господин Марцелус! Ританийка и беженка. Мне предложили работу в вашей больнице, и я согласилась!

      – А Ваши родные не против того, чем Вам придётся заниматься здесь, юная госпожа?

      – Нет, господин Марцелус! Я сирота и вдова!

      Стоящие мужчины вслед за доктором поглядели на мою руку, и, не обнаружив на ней браслета, ещё раз втянули воздух и поморщились. Мне стало смешно, я отвернулась, чтобы моей улыбки никто не заметил, и поправила кусок ткани, завязанной вокруг меня крест накрест, в сердцевине которой на спине сидел мой сынок.

      Все женщины начали заходить внутрь, и я поторопилась следом за ними. Меня нагнали чьи-то шаги, и голос доктора шепнул мне на ухо:

      – Амулет Сокрытия? Интересно! Зайдите после обеда ко мне в кабинет, поговорим!

      Вместе с другими женщинами я получила задания, моя работа заключалась в мытье полов, выбрасывании мусора и выносу горшков в палатах для тяжелораненых и не ходящих больных. Это была хотя и тяжёлая, но не сложная работа, с которой я знала, что справлюсь. Пусть я и не ухаживала никогда за больными, но в то время, когда мой отец начал сильно пить, мне приходилось убирать за ним. Здесь же были не пьяницы, а оборотни, пострадавшие в войне из-за огнестрельного оружия, некоторые были без ног, некоторые без руки или обеих рук, самыми лёгкими больными были те, у которых оторвало от взрывов только кисть или ступню, они считались ходячими, и за ними особый уход не требовался, только перевязка.

      У оборотней регенерация считалась лучшей в мире, но новое оружие не давало шанса: вырастить конечность в замен утраченной практически невозможно если использован огонь или чёрный порошок.

      Сына я оставила в подсобном помещении, где кружилась девочка лет семи.

      – Моя дочь – Велия, она посмотрит за малышом, – сказала мне одна из оборотниц.

      – Она сама – ребёнок, – засомневалась я.

      – Она уже два года