Будни Морковкина. Ульяна Сергеева

дети, – вмешалась миссис Кэррот. – Ваши идеи чудесны, и папа был бы рад любым подаркам от вас. Но ведь это его день рождения, а если я не ошибаюсь, то папа не собирает красивые мелочи, не ест леденцы и не умеет кататься на велосипеде. Давайте вспомним, что больше всего любит папа?

      Зайчата переглянулись, и в их глазах засверкали озорные искорки. На этот вопрос ответить было легко: мистер Кэррот любил читать книги.

      В их маленькой гостиной целую стену занимали книжные шкафы. Папа заяц читал каждый день, всё-всё, от приключенческих повестей до романов и поэзии. Миссис Кэррот давно перестала прибирать его книги: в том, как они были расставлены и разложены по столам, подоконникам, комодам и диванам, существовал некий известный ему одному порядок.

      – Всё верно! – воскликнул Морковкин, подпрыгивая на месте от нетерпения. – Папа будет рад новой книге! Мама, а кто его самый любимый писатель?

      Миссис Кэррот нахмурила лоб, стараясь вспомнить, а потом расплылась в улыбке и уверенно сказала:

      – Сэр Карл Тиккенс! – и на секунду отошла к печи, чтобы снять с огня печенье с брусникой.

      Зайчата ахнули от восторга: кто же не знает сэра Карла Тиккенса, добродушного зайца писателя? По счастливой случайности, он жил в соседней роще, в доме под старым вязом.

      – В лесном книжном магазине пока закончились его книги, – продолжила беседу миссис Кэррот, обернувшись к зайчатам с блюдом горячего печенья.

      Но в кухне уже было пусто. Зайчиха услышала, как хлопнула входная дверь.

      – Вот озорники! – воскликнула она, развязывая ленточки своего передника и вешая его на спинку стула. – Ну ничего, сегодня в лесу спокойно, я уже виделась утром с Бельчихой и знаю все лесные новости. А сэр Тиккенс их не обидит, он любит детей, у него своих десять! – и, успокоившись, миссис Кэррот села у окошка пить желудёвый кофе и любоваться листопадом.

      Морковкин, взяв за лапки Капусткина и Фасолинку, вёл их по протоптанной тропинке через рощицу. Вверху весело переговаривались белки, внизу пробегали ёжики. Жизнь в лесу так и кипела – все готовились к наступающей зиме.

      Смышлёный Морковкин узнал дом сэра Тиккенса издалека – огромный, причудливой формы, с красной черепичной крышей и ставнями цвета синих чернил. Из трубы шёл приветливый кучерявый дымок.

      Зайчата робко постучали в дверь. Они ожидали увидеть помощницу писателя, экономку, повариху, или его супругу, миссис Тиккенс, но дверь перед ними распахнул сам писатель.

      Он оказался невысоким импозантным зайцем в бордовой бархатной курточке, в больших очках на крупном носу и с задиристыми усами. Он окинул зайчат быстрым взглядом и крикнул куда-то в дом:

      – Дети! К вам пришли!

      Но его никто не услышал. В доме творился такой шум, словно там возились, бегали, прыгали и играли не десять зайчат, а две сотни.

      – Мы не имеем счастья знать ваших зайчат, сэр, – учтиво сказал Морковкин, заложив лапки за спину для солидности.

      Сэр