Тайна гадкого утёнка. Константин Костенко

что это прихоть, без ножа можно прожить. И вообще, мне нельзя говорить с незнакомыми. Простите.

      Стараясь не глядеть незнакомцу в глаза, чтобы не поддаться его открытости и дружескому расположению, Кирюша сделал шаг, но лебедь произнёс магические слова:

      – Я куплю нож. Прямо сейчас. Он будет твоим, хочешь?

      – Спасибо, мне ничего не надо, ― по-прежнему глядя под ноги, помотал головой птенец.

      – Мне это ничего не стоит. Правда, ― заверил его лебедь. ― И я ничего у тебя за это не попрошу. Мы купим нож, и ты можешь сразу отправиться домой.

      Подняв наконец взгляд, Кирилл посмотрел собеседнику в лицо.

      – Но почему вы это делаете? ― спросил он. ― Я посторонний ребёнок. Зачем вам это?

      Вернувшись домой, Кирюша передал Паулине Викторовне покупки, вынул из кармана сдачу и тут же направился к себе. Утка обратила внимание на его немногословность: он будто изменился.

      – Кирюшенька, ― беспокоясь, спросила она, ― что с тобой?

      – Ничего, ― ответил тот, невольно отводя взгляд.

      – Ты, случайно, не простудился?

      – Нет. Всё в порядке. Можно, я пойду в комнату? Отдохну и надо садиться за уроки.

      – Конечно, мой птенчик. Иди, отдыхай.

      После того, как Кирилл ушёл, утка задумалась. Но тут же решила, что её внезапное и необъяснимое беспокойство ни на чём не основано. Она придаёт значение пустякам. Глупо.

      Что же касается Кирилла, то, войдя в комнату и увидев спящего в обнимку с учебником географии брата, он протиснул крыло в карман школьных брюк и… Ножик! У него был ножик! Новый, блестящий! А Виктор Сергеевич ― точнее, папа ― говорил, это прихоть. Это не прихоть, это ― вещь! Причём крайне необходимая. Почему об этом знает он, Кирилл, и совершенно не догадываются родители? Правильно: потому что приёмные. Родному сыну, небось, не пожалели бы. Но что он говорит! Неправда! Виктор Сергеевич и мама любят его наравне с Вилли, и брату не позволено делать то же, что ему. За всё время, что он живёт здесь, он ни разу не чувствовал себя обделённым. Ну, разве что один раз. Из-за этого самого ножика. Но теперь он у него есть, и всё остальное уже не важно. Да, но на завтра назначена встреча. Идти или нет? Не пойдёшь ― вроде как невежливо. Получается, заграбастал своё, и адьё, прощайте? А если пойдёт, то… То что? Страшновато. Кто этот лебедь, откуда? Но ведь именно это он и обещал рассказать. «Решено: иду! Была не была», ― подумал Кирилл и спрятал заветный ножик подальше, в нижний ящик стола ― туда, где хранились его личные вещи.

      Лебедь обещал ждать там же, в Староречном переулке. В три пополудни. Он указал на чайную с загогулистым деревянным кренделем на цепях у входа. Договорились встретиться там.

      На следующий день около трёх Кирюша сказал, что хочет пойти погулять. Отцу срочно понадобилось, чтобы он помог заполнить приходно-расходную книгу. «Пора потихоньку входить в дела, родной», ― внушительно сказал селезень. Кирюша попросил перенести это на другое время. Но Виктор Сергеевич дал понять: дела ― в первую очередь.