Послушная незнакомка. Триллер. Глеб Карпинский

и мясом квартире, сержанту не хотелось. Скоро должны были приехать коллеги. Вот тогда он с полной совестью поедет к себе в контору писать рапорт, а вечером обязательно купит бутылку водки и напьется.

      Сержант посмотрел на то, что было зажато в его руке. Напряжение уже спало. Как будто стало легче дышать. Нервы приходили в порядок. Все встало на свои места. Это был пульт от телевизора. Вот его-то как раз и не хватало в комнате.

      – Так что ты сказал, уважаемый, на счет третьей силы? – поинтересовался полицейский, заметно повеселев. – Заходи сюда, а то сквозняк.

      Прыщавый юноша послушался и закрыл за собой дверь. Сержант Егоров проводил его в комнату и предложил, как дорогому гостю, где-нибудь присесть. Тот почему-то присел на подлокотник окровавленного дивана и собирался с мыслями, пока сам сержант, озираясь по сторонам, продолжал озираться вокруг. Он все же хотел найти признаки борьбы, каких-то баталий, но ничего подобного не было. Все вещи на первый взгляд были на месте.

      – Ну, я думаю, Вы и сами знаете, что тут что-то нечисто. Вот, например, следы на потолке. – И юноша указал на потолок прямо над собой. Заметьте, это не брызги шампанского.

      Сержант Егоров посмотрел на потолок. Он совсем забыл про потолок. Там над ними висела хрустальная люстра, забрызганная кровью и плотью. Очевидно, когда жена кромсала труп мужа, тут все это безобразие летело во все разные стороны.

      – Ну и что? – опять нахмурился полицейский, не понимая, к чему клонит прыщавый.

      Полицейскому не понравилось, что он как-то совсем забыл про потолок и забыл внести это в протокол.

      – А то, с какой силой наносились эти удары! – воскликнул эксперт. – Это была очень невероятная сила, да и сами посудите, порванные сухожилия, срезанные кости чего стоят, жуть, жуть, жуть. Вон, посмотрите, на люстре что-то еще спадает, а от грудной клетки вообще ничего не осталось. Чем он ее так, мертвый, мог разозлить-то?

      – К сожалению, спросить не у кого, она для нас пока невменяема. Может, потом узнаем, если придет в себя. Но доктора говорят, что такое состояние надолго. Сын тоже молчит, говорит, спал, ничего не слышал, у него контрольная по английскому, голова, мол, другим занята. Я вообще удивляюсь, что он вызвал полицию. Мог с таким отношением еще неделю в школу ходить.

      Сержант Егоров положил пульт на столик, стащил с себя окровавленную перчатку и не зная, куда ее деть, накрыл ею пульт. В ногах у дивана валялась пустая бутылка вина. На столике все еще стояли два запачканных кровью бокала. В одном из них усталый взгляд сержанта вдруг заметил маленькое женское колечко. Он опять нахмурился.

      «Да, что это сегодня со мной! – разозлился он на себя. – Так если дела пойдут, еще того и гляди, выговор сделают. Второй уже за месяц. Не позволительно, не позволительно, сержант Егоров. Колечко, колечко, к чему оно вообще здесь?».

      Всем этим запутанным делом должны были заняться коллеги, но сержанту Егорову хотелось и самому попробовать