История матери. Аманда Проуз

престарелую тетушку, другая – перерезала горло любовнику. Потом я стала думать о том, что сотворили мои собственные руки. Я внимательно рассматривала свои пальцы и вспоминала.

      Затем я заплакала: я часто плачу. Помощница Кимберли нервно взглянула на меня уголком глаза, отвлекаясь от своей работы. Я увидела, как у нее вздулось горло, когда она пыталась справиться со своим страхом. Я могла бы угадать, о чем она думает. Что будет после слез? Не взбесится ли она? К примеру, она радовалась тому, что стулья прикреплены к полу. Мне хотелось бы выдавить из себя улыбку и сказать, чтобы она не беспокоилась, что я не приду в ярость и не ударю ее.

      Я с отвращением посмотрела на свои тонкие запястья и кисти. То, что они совершили, пятнало все, что соприкасалось с ними. Пища, к которой они прикасались, превращалась в прах в моем рту, цветы лишались своего естественного аромата, приобретая запах ванной в тот день, а люди, случайно столкнувшиеся со мной, отшатывались, словно обжигаясь.

      Все это и даже хуже я заслужила, потому что совершила самую ужасную вещь, на которую способна женщина.

      Самую чудовищную.

      Сделала ли я это умышленно? Да, да, умышленно.

      Я – отвратительный человек, или я и вправду заслуживаю тех добрых слов и понимающих улыбок, которые иногда встречаются на моем пути, когда я прохожу по игровой комнате или по спортивной площадке?

      Искренне ли это? Я не знаю ответа на этот вопрос.

      2

      Прошло менее суток после свадебных речей, когда обнаженная Джессика распахнула двери на балкон виллы на Майорке, принадлежавшей родителям Мэттью. Деревянные ставни, украшенные кованым железом, были широко распахнуты, открывая вид на светящееся голубое Средиземное море, а прозрачные занавески развевались под утренним ветерком. За окном и витой железной изгородью балкона не было видно ничего, кроме зеленых вершин гор Трамунтана. Даже в столь ранний час солнце нещадно палило, а издали, из деревни, доносился звон колоколов церкви Святого Иоанна Крестителя. Джессика посмотрела на Мэттью, уткнувшегося подбородком в ее плечо.

      – Как чудесно! Думаю, это самое прекрасное место из тех, где я когда-либо бывала, не могу поверить, что я здесь! – Заложив прядь волос за ухо, она повернулась к мужу, лежавшему на мятой постели, прикрыв тонкие ноги концом белой простыни. – И не могу поверить, что твои родители просто оставили ключ в консервной банке под кустом! Я удивлена, что на вилле никто не поселился без разрешения.

      – Думаю, это маловероятно. Здесь все знают всех, ничего подозрительного, и у мамы с папой телефон зазвонил бы как оглашенный.

      – Мы должны пойти прогуляться, посидеть где-нибудь и выпить кофе со свежеиспеченным хлебом, а потом вернуться и снова заняться сексом! – Она отодвинулась, глухо стукнувшись об обитую парчой переднюю спинку кровати.

      – Ради бога, Джессика, какой еще секс! Ты собираешься убить меня! – Мэттью накрыл ее голову подушкой.

      – Ничего не могу с собой поделать, ты кажешься мне неотразимым. Ты