Дождь в Париже. Роман Сенчин

Вспомнил!.. Мало ли где русские строили. Грозный тоже русские строили, и где теперь? Ты еще про Русскую Америку поплачь…»

      «Так можно всё отдать. И Воронеж с вашим Бобровом. Там уже рядом, читал, хозяйничают… из Грозного… Так, – сделал голос теплым, улыбчивым, – возвращайтесь, в общем, Алин. Поживем и решим тогда…»

      «Я не вернусь», – сухое, какое-то металлическое в ответ.

      Когда происходил разрыв с первой женой, с Ольгой, Андрей сходил с ума от страха и горя. Умолял не уходить, клялся исправиться, сделать всё, чтобы ей хорошо было. Не помогло – ушла, оставила. И с тех пор он расставался с женщинами не то что легко (нет, с некоторыми и легко), а без того страха и горя, ощущения пропасти под ногами. Словно всё истратил на Ольгу.

      И теперь, услышав это «я не вернусь», он ровным голосом отозвался:

      «Что ж, как знаешь. Ты свободна в своем выборе».

      «Правда? – Горячечный хохоток и обещающее: – Хорошо-о…»

      Этот, произошедший под самый Новый год разговор был особенно бурным – и Алина, и Андрей повторяли в нем то, что уже много раз говорили, – но стал каким-то итоговым. Их семья откровенно разваливалась, гибла…

      Топкин не побежал за водкой, не занялся вызваниванием кого-нибудь из знакомых девушек, чтоб утешили, развлекли, а, отработав последнюю смену, накупив продуктов, заперся в квартире. Друзья спрашивали по телефону, как собирается встречать две тысячи четырнадцатый. Он отвечал:

      «Да дома решил. Отдохну».

      Лежал на широкой тахте, смотрел сначала репортажи из митингующего Киева, потом развлекаловку по «ТНТ» и «СТС», а когда надоело – один за другим любимые фильмы в интернете. Глаза смотрели, а мозг искал, как жить дальше. И во время «На грани безумия» с Харрисоном Фордом и красивыми видами Парижа возникла идея съездить в Париж. Тур на неделю или дней на пять. Да, на пять… А что? Не так уж это и дорого.

      Спустя десять месяцев эта идея осуществилась.

* * *

      Занятый мыслями, Топкин потерял ручеек пассажиров со своего самолета. Заметался, запаниковал, но почти сразу увидел вывеску со стрелкой и словом “Sortie”.

      – Выход, – шепотом перевел и зашагал, куда указывала стрелка.

      Оказался перед матовой дверью, которая разъехалась в стороны, и он попал в толпу встречающих. У многих в руках были картонки, бумажки… Взгляд зацепился за название его турфирмы и его рейса. Картонку держала симпатичная тонкая девушка.

      Топкин отвернулся, быстро разжевал подушечку «Эклипса», чтоб сбить перегар, и тогда уж подошел:

      – Вы не меня случайно ждете?

      – Может быть. – Лицо ее стало серьезным. – Как ваша фамилия?

      – Топкин, Андрей. От слова «топь», наверное. Но точная этимология не установлена.

      Девушка оторвалась от списка, глянула на Топкина с интересом.

      – А вы француженка? – спросил он – ему хотелось болтать, шутить, поднять себе настроение.

      – Нет, русская.

      – Да? А в голосе что-то французское…

      – С девяти лет живу здесь. Родители привезли. Теперь работаю с туристами