Имам Шамиль. Книга первая. М. И. Ибрагимова

и совесть. Они становятся способными на ложь, лицемерие, любую другую подлость.

      – Клянусь Аллахом! – воскликнул Шамиль. – Когда-нибудь я доберусь до грязных подвалов пьянчуги, перебью сосуды, опрокину чаны с вином, только прежде это нужно мне сделать в доме своего отца.

      – Не горячись, брат мой, не с этого конца нужно начинать… Уничтожением дьявольского напитка в двух домах ничего не добьёшься. На выкорчевывание того, что укоренялось веками, потребуется не один день.

      Оживлённый разговор друзей прервала вошедшая женщина:

      – Мир дому!

      – А, тётушка Меседу. Добрый день, входи, – ответил Шамиль.

      – У тебя гость, – женщина кивнула на сидящего спиной к двери.

      Гость обернулся.

      – С приездом, Магомед. Как самочувствие, какие новости привёз?

      – Спасибо, Меседу, ничего. Спокойствие и благополучие привёз. Как твоё здоровье?

      – Благодаря милости Аллахажива осталась. – Женщина, заметно прихрамывая, подошла к сидящим, поставила перед ними блюдо с горячими лепёшками.

      – Они с творогом, только что испекла. Шамиль любит их. Ешьте. – Меседу ласково взглянула на племянника.

      – Спасибо, тётя, балуешь меня.

      – Больше некого баловать, ты один можешь заменить мне отца и мать, брата и сестру, сына и дочь. Ешьте на здоровье.

      – Как никогда кстати, – сказал Шамиль, макая в сливочное масло кусок тонкой лепёшки. – Сам Бог послал, видя, что в доме дорогой гость.

      – Не знала я, что у нас гость, что-нибудь повкуснее приготовила бы.

      – Не огорчайся, сестра, ничего лучше придумать нельзя, – сказал Магомед.

      Довольная Меседу заулыбалась. Присев на корточки возле молодых людей, заговорила:

      – Вчера у озера встретила Патимат. Она сказала, что Доного рано утром едет в Шуру, а сама с матерью уходит на целый день в соседний аул. Вот я и решила навестить племянника, горячей едой покормить.

      – Дай Бог, тётя, чтобы в закромах твоих всегда было зерно, чтоб до конца дней своих могла подать ближнему и стоящему у твоего порога с протянутой рукой, – сказал Шамиль, вытирая ладонью губы.

      – Хвала Аллаху. Спасибо и тебе, Меседу, – поблагодарил Магомед.

      Женщина взяла поднос, пошла к двери. Магомед, глянув вслед, удивлённо вскинул брови. Когда за тётушкой захлопнулась дверь, спросил:

      – Что с ней случилось, почему хромает?

      Шамиль вздохнул. Помолчав немного, стал рассказывать:

      – Как тебе известно, Меседу – младшая сестра моего отца. После смерти родителей жила в нашем доме, нянчила меня, хотя только на шесть лет была старше.

      – Да, мы вместе, в один год пошли к сельскому учителю, – подтвердил Магомед.

      – Совершенно верно, в тот день и я увязался за ней, помнишь?

      – Да, ты так кричал, уцепившись за её платье, что, увидев твои слёзы, муалим Гимбат сжалился, усадил тебя на ковре между мной и ею с условием, что будешь сидеть смирно. Ты сел и, не отрывая глаз от лица учителя, шёпотом