Веселая поганка. Людмила Милевская

вызовем скорую помощь?

      – Не нужно, – поспешила успокоить его чертова Тамарка. – Скоро приступ пройдет, и она почувствует бессилие.

      «И не надейтесь,» – гордо подумала я, понимая, каких Тамарка Гургенову про меня небылиц наплела.

      Скорей всего наплела, что у меня мания преследования, а она, конечно же, как благородная подруга опекает меня – идиотку – бросая важные дела, занимается моими психозами.

      Да-аа, дружба дело тонкое. Тут ухо востро держи!

      И, что обидней всего, Гургенов поверил. Вон с каким сочувствием смотрит на меня.

      Только я так подумала, как Гургенов возьми и скажи:

      – Да-аа, теперь вижу: шизофрения ужасная вещь. Теперь припоминаю, Тамара Семеновна, и в прошлый раз ваша подруга мне немного странной показалась. Жаль бедняжку, очень милая женщина.

      – Да, – согласилась подлая Тамарка, – она с детства была мила. В детском садике ее все воспитательницы любили.

      «И это все, что она может для меня сделать после десятилетий дружбы?» – горестно подумала я.

      Подумала и замычала, выражая им свое презрение, Гургенов же, растолковав все по-своему, меня милостиво приободрил:

      – Ничего, Софья Адамовна, я вам помогу. Есть некоторые возможности.

      И скрылся в кабинете.

      «О своих возможностях мог бы уже и помолчать хотя бы из скромности,» – в бешенстве подумала я.

      Тамарка же не сразу побежала Гургенова охмурять, а слегка задержалась и шепнула мне на ухо:

      – Мама, родная, не сердись, лишь договор с господином Гургеновым подпишем и сразу же только твои проблемы решать буду.

      Черта с два – все вышло не так!

      Справедливости ради замечу: Тамарка героически пыталась слово свое сдержать, но ничего у нее не получилось, и виновата в том судьба.

      Подписав договор с Гургеновым и выпроводив его в рискованно короткие сроки, Тамарка примчалась в чуланчик, в который меня по ее приказу запихнули, и начала оправдываться.

      – Мама, – с опаской отлупливая от моего рта скотч, лебезила она, – Мама, милая, ты должна меня понять. Ты сама виновата, такое ляпнула – кто-то пытался меня убить! Ужас! Господин Гургенов подумал бы, что в нашей компании происходит черт-те что.

      – В вашей компании именно это и происходит, – закричала я, почувствовав приближение свободы.

      Тамарка, отлепив скотч, не позвала приспешников на помощь, а собственноручно разматывала мои верхние конечности. Как только они освободились, я залепила Тамарке звонкую оплеуху.

      – Мама, – с необъяснимым укором хватаясь за ухо, воскликнула она. – Мама!

      – Не лишай меня хоть такого удовольствия, – воззвала к ее совести я и тут же принялась распутывать свои, затекшие от неподвижности, нижние конечности.

      Тамарка стояла рядом с видом побитой собаки.

      Я не стала ее тиранить, а, распутав ноги, глянула на часы, вскочила и с воплем «за мной!» кинулась вон из компании. Тамарка что-то кричала мне вслед, но я ее уже не слушала. Моя душа болела за Саньку.

      «Вот-вот