Лекарь-воевода (Окончание); Победитель. Николай Кондратьев

Савва, веди! Наше спасение и сохранение коней в движении.

      С большим трудом тронулся обоз. Лошади упирались изо всех сил, но, чтобы сдвинуть сани, воям приходилось раскачивать их. И вот тут вскоре природа сжалилась – ветер начал стихать. В снежной круговерти проявились силуэты соседних подвод, потом следующих… Люди вздохнули полной грудью, лошади пошли ходчее, хотя сугробы остались теми же.

      Приоткрывшаяся видимость принесла неожиданную неприятность. Впереди показались избы. Раздался крик: «Дере-евня-а!» И недавно набранные ополченцы забыли, что они вои: оставили подводы и бросились к избам, толкая друг друга. Несколько воев, не добежав до изб, устыженные, возвратились к подводам. Сотник, вырвав кнут у возничего, пытался с его помощью остановить бегущих, но те, увертываясь, не обращали внимания на его крики. Клим остановил его:

      – Сейчас ничего не поделаешь, дай им прийти в себя. А сам запомни, кто остался и кто вернулся – это твоя опора.

      – Десятники-то, десятники! Пятеро тоже сорвались! – сокрушался сотник.

      – Благодари Бога, что не все. Подумай, может, заменить придется. А пока веди обоз, я с Саввой пойду в деревню.

      У первой избы два здоровенных мужика держали воя, а третий, седобородый, орал, махая кулаками. У одного мужика синяк под глазом, другой свободной рукой держал у носа горсть порозовевшего снега. Вой крикнул: «Воевода!» – указал на подходящего Клима и вырвался. Седобородый поспешно обернулся и, не увидев ничего угрожающего, заорал пуще прежнего:

      – Тоже мне воевода! Туды распротуды! Распустили воев! Наших бьют!

      Клим подошел и громче седобородого гаркнул:

      – Здорово, мужики!!

      Мужики нестройно ответили, а седобородый замолчал. Клим немного тише спросил:

      – Мне староста надобен.

      – Я – староста, – ответил седобородый.

      – Так вот, староста, сейчас в деревню войдет небольшой обоз, а следом за ним сотня конников. Все полузамерзшие и напуганные. Так что ежели будем шуметь, добра не будет. Как тебя звать?

      – Акимом, – отозвался староста, начиная осознавать беду, свалившуюся на него.

      – Акимом моего отца звали, вечная ему память! А меня Климом кличут, полутысяцкий опричного ополчения. Прежде всего ты мне должен сберечь обоз в двадцать коней.

      – Да ты что! Где я…

      – Аким, ты хочешь сохранить свою деревню? Тогда думай и отвечай. Овин у тебя есть?

      – Овин-то… В нем хлеб немолоченный.

      – Худо, вовремя нужно молотить! Далеко он?

      – Хлеб же там!

      – Ты что, хочешь погубить у меня коней и воев?! Повторяю, где овин? – Клим поднял плеть.

      Мужики угрожающе двинулись к воеводе. Медведь поправил саблю, рядом встал Гулька и спасшийся вой. Мужики попятились. Из метельной белести на улицу въезжали подводы обоза. Староста уныло ответил:

      – Овин тут рядом, на околице.

      – Хорошо. Вот подъедут все, посылай своих, кого поумней, чтобы