Лекарь-воевода (части VII и VIII). Николай Кондратьев

они обнаружили, что какой-то лихой человек обобрал землянку и унес все, что можно было унести, забрал последние тряпки, доски с полатей и всю нехитрую утварь.

      Юрша полагал оставить Веселу тут, в землянке, а самому сходить в Тихий Кут. Теперь опасно было оставлять ее одну, неизвестно, что за люди обобрали землянку. Может, они по-близости бродят. Да и Весела не была такой смелой, как раньше. Ее мир теперь населяли не только хорошие люди, но и плохие, страшные чудовища из сказок, злые звери. Переночевав, они двинулись дальше.

      Перед Тихим Кутом Юрша удвоил осторожность, прислушивался, присматривался, но ничто не нарушало жизни леса, – поблизости людей не было. Ночевали в лесу, примерно на том самом месте, где они допрашивали взятого в полон воина Авдея. Затемно Юрша сходил в разведку. Убедился, что в поселке и вообще в междуречье Воронежей людей нет. Чтобы надежнее присмотреться к округе, Юрша поселился в полуразвалившейся землянке. А на следующее утро, оставив спящую Веселу, он пошел к могиле Гурьяна, прихватив с собой заступ.

      Могила заросла травой, потемневший крест покосился. Вокруг поднялся буйный кустарник, это было на руку Юрше – со стороны никто не увидит, как станет тут копаться. Сотворив молитву, принялся за работу. Последнее время он научился правой негнущейся рукой помогать работающей левой. Добраться до кубышки, зарытой около могилы Гурьяна в песчаном грунте, было делом нескольких минут. В промасленной ветошке отдельно лежали украшения с дорогими каменьями. Из них он взял пригоршню. Из свертка с золотыми и серебряными монетами отсыпал половину в сшитый из овчины широкий пояс со множеством карманов. И вот тут у него дрогнула рука, после непродолжительного колебания, высыпал и вторую половину.

      Раньше он равнодушно смотрел на золото, и вдруг откуда такая жадность! Горестно усмехнувшись, уложил в кубышку сверток с украшениями и зарыл ее. Теперь предстояло самое трудное – не оставить следов работы. Юрша снятый дерн и вынутую землю выкладывал на расстеленный армяк, теперь аккуратно все укладывал на старые места. Армяк вытряхнул в стороне. После этого занялся могилой: выпрямил крест, накопал рядом земли, поправил холмик и покрыл его дерном. Теперь работал безо всяких предосторожностей – каждый вправе отдать должное покойнику.

      На обратном пути к Веселе, оставленной в землянке, Юрша зашел на памятный ему выгон. Скота нет, трава не потоптана. Загон разгорожен, видать, казаки перетащили к себе еще годные плетни. На краю выгона, на самом берегу, стояли четыре креста. Сняв колпак, Юрша подошел к захоронению. Сквозь молодую траву явственно вырисовывались около каждого креста обширные могилы…

      Его горестные размышления неожиданно прервались. По берегу шел человек. Еще оставалось время, чтобы скрыться в кустах, но Юрша остался неподвижным – к нему приближался малый лет четырнадцати. Около могил он тоже снял колпак, удивленно разглядывая Юршу. Тот спросил его:

      – Как звать тебя, парень?

      – Первун.

      – Кто тут похоронен, знаешь?

      – Ага.