Атаманы-Кудеяры. Николай Кондратьев

сердито спросил:

      – Почему ворота настежь? Где конюх?

      – Харитон его за старостой послал, добрым вином угостить хотел. И тебе с дороги хорошо будет, радости прибудет.

      – Весело живете. Ну, пошли.

      – Слава Богу, не скучаем. Редко нас барами считают, вот и пользуемся.

      Вошли в горницу, тут никого не было, на лавке валялись бабьи шубы. Из опочивальни шел гомон. Аким распорядился:

      – Ступай крикни Харитона сюда, да баб гони. Сейчас я вас другим повеселю.

      – Смотрю, Аким, завидуешь ты нам. Могли бы третью бабу кликнуть.

      – Чего мелешь, постыдись! Ступай.

      В опочивальне все затихло. Харитон вышел с пьяной ухмылкой. Усы задрались к глазам, рожа будто кирпичом натерта, рубаха на брюхе расстегнута. Аким постарался говорить спокойно:

      – Непотребством занимаешься, Харитон. А в селе монах живет, за вами через забор наблюдает.

      Харитон тотчас протрезвел, с лица сползла краснота, осталась только на шее. Спросил поспешно:

      – Монах горбун?

      – Горбатый. Что – знакомый?

      – Неждан, шубу! Убью поповского шиша!

      – Опоздал, ушел еще вчерась. Откуда знаешь горбуна?

      – В Кириллове впервое увидел. Потом в скиту попался. Хотел его там придушить. Сбежал. Не к добру это.

      – Вот так. По следу идет. Поколь беда не грянула, уходите.

      – Мы-то уйдем, а Юрий где?

      – В Троицком монастыре, постриг принять хочет.

      – Ну и дурак! Ему с нами уходить надобно.

      Дверь из опочивальни отворилась, вышли две ухмыляющиеся бабы. Пока они надевали шубы, Неждан оделил их по копейке. Они, поклонившись, ушли довольными. Тут же вошел конюх и сообщил, что староста занемог, явиться не может. Харитон распорядился:

      – Ладно. Коней как следует корми, на рассвете едем.

      Однако уехать им не удалось. Легли спать пораньше, но уснуть не успели. Застучали в ворота, залился лаем пес. Первым оделся и выскочил Неждан и пропал. Аким собрался выйти за ним, но вернулся, взял саблю и разбудил Харитона. На дворе заскулила собака, но скоро замолкла. Послышались тяжелые шаги. В горницу вошли сразу человек пять. Аким встретил их со свечой. Узнал стражников из Разбойного приказа и их полсотника Мирона, который скомандовал:

      – Именем государя, брось саблю! А, знакомый!

      – Стрелецкий десятник Аким. С чем ты, полусотник, пожаловал?

      – Татей покрываете! Пришли взять. Ребята!

      Аким с саблей и свечой в руках попятился в опочивальню. Увидел, как стражники втолкнули обратно в избу Харитона, попытавшегося выскочить в выдавленное окно. Свеча осветила его испуганное лицо, это был человек окончательно растерявшийся. Вдвоем они могли бы еще отбиться, но одному сопротивляться не имело смысла. Аким положил саблю, отошел к стене. Полусотник Мирон сел в передний угол; стражники заложили подушками выдавленное окно, засветили еще одну свечу.

      – Где второй тать? – спросил Мирон.

      – У нас татей нет. Есть гости, – хмуро ответил Аким.

      – Чего