Атаманы-Кудеяры. Николай Кондратьев

дворецкий грех на свою душу брал.

      Пока дворня колесом крутилась, девки спешно одевали барыню. Когда она вошла в трапезную, гости образовали около ярко пылающих печей две живописные группы, усевшиеся на сдвинутых скамейках, а то и просто на полу, на сваленных в кучу тулупах. Меньшая группа – около Ивана, в ней самые приближенные. Князь Вяземский, всегдашний спутник царя в развлечениях, представлял в лицах, как он с друзьями напал на купающихся девок замоскворецких, как отбивали те захваченные рубашонки. Иван хохотал громче всех.

      В слабо освещенной трапезной Мария не сразу узнала царя. Он был одет, как и все, в светлый шерстяной полукафтан с золотым и серебряным шитьем. Гости ж, увлеченные рассказом, не заметили вошедшей барыни. Но тут слуги внесли множество поставцов с зажженными свечами, все вскочили и расступились, один Иван остался сидеть. Мария низко поклонилась ему:

      – Милости прошу, государь наш батюшка Иоанн Васильевич со товарищи! Не обессудь, государь, боярин Прокофий сильно болен, встретить тебя не может. Я, раба твоя, нижайше прошу откушать нашего хлеба-соли. Помилуй нас за нерасторопность нашу, что заставили тебя ждать. – Она еще раз поклонилась. – И вас, гости дорогие, прошу к столу.

      Слуги уже расставили кувшины с брагой и вином, холодные закуски, квашения и соления.

      Иван поднялся со скамьи и тоже поклонился:

      – Здорова будь, барыня! Не сердись на нас, что мы не приехали поздравить тебя на Рождество Христово, дела государственные одолели. Сейчас поздравляем и просим принять от нас подарки. Спирька!

      Вошел Спиридон и с поклоном передал царю, а царь Марии резной ларец из белой кости, наполненный сверкающими каменьями. Мария вспыхнула, румянцем залилась и вновь поклонилась:

      – Спаси Бог тебя, государь, что жалуешь меня, недостойную, своей милостью и тороватыми подарками. Мы готовы тебе служить…

      Благодарение затянулось, Иван прервал барыню:

      – Принимаешь, ну и ладно. Веди всех к столу.

      Началась попойка. Хозяин на ней обязан был бы присутствовать неотлучно. Для хозяйки же делалось исключение. После первой здравицы она пригубила бокал и попросила разрешения покинуть трапезую. Тут появилась разноцветная стайка девок. Их хором управлял церковный регент. Он шепотом, христом-богом умолял дополнительно приглашенных баб не петь, а только разевать рот, не портить лада.

      После первой песни государь приказал поднести девкам меда хмельного, особенно большой ковш регенту. Вскоре хористки сидели на коленях у гостей и пели вместе с пирующими.

      Иван сидел за отдельным столом, пил вино маленькими глотками из большого серебряного кубка и насмешливо смотрел, как его сотрапезники хмелели – кто пускался в пляс, кто горланил песни. Потом начали уходить, сперва выскакивали хористки, за ними исчезали их собутыльники, еще соблюдалось приличие.

      Иван встал, приказал Спирьке захватить с собой вина и два кубка, в сопровождении дворецкого прошел в свою комнатку близ трапезной, у дверей которой уже стояла