Деррида. Бенуа Петерс

аптеке провизором, что обязательно для завершения учебы на фармацевта. Когда братья впервые встретились в Париже, Рене не смог скрыть удивления при виде Жаки в длинной серой робе: у некогда неуживчивого подростка, увлеченного читателя литературных журналов, теперь манеры и облик заключенного.

      Другой близкий друг в этом году – Жан Бельмен-Ноэль из Экс-ле-Бен. «Наверное, я действовал на Жаки успокаивающе, ведь в отличие от него у меня был легкий нрав. Я хорошо спал и мог переварить почти что угодно. Часто мы просили ночного дежурного разбудить нас в 5 утра, чтобы поработать часа два до пар. По договоренности с дежурным мы вешали свои полотенца на спинку кровати, и он шлепал нас по ногам. Иногда я сам вешал полотенце на кровать Жаки, чтобы заставить его работать. Раньше он нигде не учил греческий, но знал, что язык может ему скоро понадобиться, так что я давал Жаки два-три урока в неделю, а он, в свою очередь, служил мне философским словарем. Среднее образование я получил в религиозном коллеже, поэтому никогда не слышал о Гегеле и Шопенгауэре, тем более о Ницше и Гуссерле. Чаще всего Жаки давал очень точные ответы на мои вопросы, но бывало, что его слишком заклинивало на одной теме. У него были некоторые странности, и он мог вдруг замкнуться в себе»[95].

      Дружеские отношения молодых людей держатся не только на совместной учебе. После занятий и до их начала они иногда устраивают партии в покер, в котором оба блистают. «Мы нашли способ зарабатывать немного денег за счет нескольких экстернов побогаче, таких как Андре Тюбёф, Доминик Фернанде и Мишель Деги. Мы договаривались повышать друг на друге ставки и так обзаводились парой монет для прогулок по городу».

      Но эти прогулки случались редко. По четвергам у интернов три свободных часа, и они используют их, чтобы сходить в кино – в «Шампо» на углу улиц Эколь и Шампольон. Билеты там были совсем не дороги. Спустя много лет Деррида скажет: «Кино сопровождало меня всю мою трудную, гнетущую студенческую жизнь. В этом смысле оно действовало на меня как наркотик, тонизирующее средство. Это был мир, куда можно было сбежать»[96]. Как и в алжирский период, смотрят они в основном американские фильмы – как можно более развлекательные, забывающиеся почти сразу же – в противовес классической синефилии.

      Бельмен-Ноэль и Деррида, когда у них есть разрешение, гуляют субботними вечерами, следя за тем, чтобы вернуться до 23 часов. Они регулярно наведываются к букинистам на набережных, пытаясь раздобыть недорогие книги. Именно там находят они, в частности, свои первые тома Фрейда. Что касается кафе, то у них два любимых места – «Майе» и «Капуляд» на углу бульвара Сен-Мишель и улицы Суффло, напротив Люксембургского сада. «Мы говорили о литературе и философии, а еще о спорте и девушках, – вспоминает Жан Бельмен-Ноэль. – Сближало нас и то, что в сексуальном плане невинными мы уже не были, а это было редкостью для студентов в эти годы, тем более на подготовительных курсах. В мире, куда молодые люди попадали еще девственниками, мы оба

95

Интервью с Жаном Бельмен-Ноэлем.

96

Jacques Derrida. Le cinéma et ses fantômes // De Baecque A. Feu sur le quartier général. P. 57.