Замок из дождя. Сеславия Северэлла

вскоре всех позвали к столу, прервав мысли баронессы. Обед прошел скучно, гости обсуждали войну с турками, ругали Хусейн-пашу, надеялись на фельдмаршала Витгенштейна, спорили о французах, старались не вспоминать декабристов, хотя многим их поступки виделись благородными.

      Лобанов говорил о книжных новинках, хвалил иноземные библиотеки. Что касается Эльзы, она не внимала умным и пространным речам, её мало занимала политика, единственное, что точно знала баронесса – за каждое слово важного чина, за их интриги и интересы солдат платит кровью, крестьянин – животом. А все остальное жестокое кичливое фрондерство.

      Княжна же Юлия жадно вслушивалась в речи за столом. Наконец обед окончен, и можно пройтись. Мужчины отправились искать удачи в картах. Их жены уселись обсуждать последние новости.

      Аделаида Михайловна поравнялась с Эльзой. Её круглое лицо говорило, что она милая женщина, но ужасная болтушка.

      – Эльза Львовна, я жду вас завтра на закрытие. Будет итальянец, чудный тенор.

      – Я приду, может быть. – Левина не знала, чего она захочет завтра.

      – Вот и славненько.

      А между тем, в другом зале тем временем начинался бал. Шума наделал приезд поручика лейб-гвардии гусарского полка графа Павла Юрьевича Мелецкого, который в свои двадцать восемь лет покорял девичьи сердца неприступностью и особенной тайной, горящей огоньком на дне серых выразительных глаз.

      Княжна Юлия, затаив дыхание, следила за молодым графом в тайной надежде на приглашение. Эльза, заметив всеобщее замешательство, пошла в зал, посмотреть на происходящее. Зазвучала мазурка, и все женские взгляды в зале обратились на Мелецкого, ожидая, кого же он пригласит. Баронессу не интересовал танец, и поэтому, посмотрев на Мелецкого, и на всеобщее ожидание его действий и выбора, она хотела уже уйти, но поручик её опередил.

      – Окажите мне честь, баронесса, танцевать со мной мазурку, – голос Павла звучал очень уверенно, или даже дерзко.

      Эльза обернулась и вопросительно посмотрела на графа. Недоумение и вопрос: «Как вы смеете!» – вот её взгляд.

      – Помилуйте, граф …

      Взгляд женщины напоминал поручику о приличии и о благоразумии. Послышался шепот, чье-то тихое возмущение. Какой конфуз.

      – Простите, граф я не танцую, и уже ухожу, – проговорила Эльза.

      – Прошу прощения, баронесса.

      Мелецкий посмотрел в глаза Левиной, а затем обернулся на любопытствующие праздные взгляды готовых к возмущению людей. Какой дерзкий и необдуманный поступок, и готовая сплетня.

      Эльза сидела в карете, и смотрела на моросящий майский дождик за стеклом. Возмутительно. Мимо проплывали хмурые улицы, и тут пришло спасительное решение, уехать в имение, подальше от сегодня родившейся сплетни.

      Хозяйка приема Аделаида Михайловна не знала, что и предпринять. Скандал. Конфуз. Все гости позабыли о танцах, возмущаясь, и пренебрежительно двусмысленно улыбаясь. Ça craignait un peu là-bas¹.

      Петр Сергеевич подошел к грустному Мелецкому, который стоял у окна и смотрел, как Эльза садится в карету, казалось,

1

Там получился небольшой конфуз. Фр.