Языческий лорд. Бернард Корнуэлл

поклонился мне.

      Домашние псы, которых так любила Сигунн. Мелкие терьеры, обученные истреблять крыс.

      Крестьянин выудил из пепла оплавившееся серебряное блюдо.

      – Они пришли не убить меня, – пробормотал я, глядя на маленькие грудные клетки терьеров.

      – А зачем еще? – удивился Ситрик.

      Ситрик был некогда моим слугой, а теперь стал дружинником, причем хорошим.

      – Они пожаловали за Сигунн, – буркнул я, потому что не мог придумать иного объяснения.

      – Но почему, лорд? Она ведь не твоя жена.

      – Не жена. Но я люблю ее. Это значит, Кнуту что-то нужно.

      – Кнут Длинный Меч, – с угрозой проговорил Ситрик.

      Ситрик не был трусом. От Кьяртана, своего отца, Ситрик унаследовал искусство обращения с оружием. Воин стоял рядом со мной в «стене щитов», и я знал его храбрость, но при имени Кнута голос его дрогнул. Неудивительно – Кнут Ранулфсон был легендой в землях, где правят даны. Худощавый мужчина с очень бледной кожей и волосами белыми, как кость, хотя совсем еще не старик. Думается, ему было лет под сорок – это довольно много, но волосы Кнута белы с самого рождения. Уродился он хитрым и безжалостным. Его меч, Ледяная Злость, вселял страх от северных островов до южного побережья Уэссекса, а слава привлекала дружинников, пересекавших моря, чтобы служить такому вождю. Он и его приятель Зигурд Торрсон – самые могущественные лорды данов в Нортумбрии. Они питали намерение сделаться таковыми для всей Британии, да только один недруг раз за разом давал им отпор.

      И вот теперь Кнут Ранулфсон, Кнут Длинный Меч, этот самый опасный мечник в Британии, захватил женщину этого недруга.

      – Ему нужно что-то, – повторил я.

      – Ты? – спросил Осферт.

      – Это мы узнаем, – проговорил я. И оказался прав.

      То, чего хотел Кнут Ранулфсон, мы выяснили в тот вечер, когда отец Катберт вернулся домой. Священника привез торговец пушниной – Катберт сидел у него в фургоне. Предупредила нас Мехраза – ее вопль.

      Я был в большом амбаре, который даны не успели спалить, а мы стали использовать как жилой дом, пока не построим новый. Я наблюдал, как работники складывают из камней очаг, а услышав крик, выбежал наружу и заметил подскакивающий на кочках фургон. Мехраза вцепилась в мужа, а Катберт размахивал длинными костлявыми руками. Мехраза не умолкала.

      – Тихо! – рявкнул я.

      Мои люди выскочили вслед за мной. Торговец пушниной остановил фургон и при моем приближении рухнул на колени. Он сообщил, что нашел отца Катберта на севере.

      – Господин, священник был у Беоргфорда, у реки, – сообщил купец. – Они швырялись в него камнями.

      – Кто швырялся камнями?

      – Мальчишки, господин. Дети баловались.

      Выходит, Кнут направился к тому броду и там, скорее всего, отпустил попа. Длинная ряса Катберта была порвана и перепачкана, а бритый череп украшали багровые шишки.

      – Как ты поступил с мальчишками?

      – Просто разогнал, господин.

      – Где он был?

      – В камышах, лорд, у реки. Плакал.

      – Отец