Профессия: ведьма. Ольга Громыко

такое? – Лён запахнулся в плащ, поежился.

      – Повелитель… там… вас… того…

      – Кто меня того? – серьезно спросил Лён.

      – Того… на совещание вызывают!

      – Что, так срочно?

      – Сказали, чтоб сразу шли, как я вам скажу.

      – Иди, дитя, ты меня не видело.

      Паренек уставился на Повелителя совиными глазами.

      – Как это?

      – Иди и скажи, что ты меня не нашел. Я скоро приду. Сам.

      – Но я же нашел, – тупо сказало дитя.

      Мы переглянулись и вздохнули, словно заговорщики-цареубийцы, на чье тайное вече случайно забрел юродивый.

      – Хорошо, тогда иди домой… К Старейшинам можешь не заходить.

      Мы немного помолчали, глядя на сверкающие пятки подростка, по-заячьи припустившего с горы.

      – Так я им скажу, что вы идете! Мне не трудно! – Заорал он, оборачиваясь на бегу.

      – Чтоб его… – буркнул Лён. – А я хотел тебе еще кое-что показать.

      – Ничего, покажешь завтра с утра. Все равно скоро начнет смеркаться.

      – Ах да, ты же не видишь в темноте.

      – А ты?

      – Лучше, чем днем. Глаза не так устают, да и слух обостряется. Так завтра с утра?

      – С самого утра, – решительно подтвердила я.

      Глава 11

      «Самое утро» наступило в полчетвертого. Так рано я не вставала даже в детстве, собираясь на рыбалку со старшими братьями. Я долго не могла понять, чего от меня хочет склонившаяся над кроватью простоволосая вампирша в ночной рубашке и белых тапочках, и опрометчиво заявила: мол, делайте со мной, что хотите, но я не встану и накрыла голову подушкой. Лён, стоявший под распахнутым окном, предложил мне перебраться в гроб – дескать, там меня точно никто не побеспокоит, разве что шальной ведьмак.

      – Кто? – живо заинтересовалась я, приподнимая край подушки над левым ухом.

      – Сказочный персонаж. Специалист по гробоисканию и умерщвлению вампиров во время их непробудного дневного сна.

      – Сказочный?

      – Да, потому что мы не спим в гробах, тем более днем.

      – По-моему, вы вообще не спите, – вздохнула я, откидывая одеяло. – Покажи мне день.

      – А вон! – не смутился Лён.

      На востоке небо чуть посветлело, звезды побледнели и месяц просвечивал насквозь, как тающая льдинка. Горизонт казался белой пуховой нитью. Мохнатая ночная бабочка тюкнулась в яблоневый ствол, сползла по нему локтя на полтора, ожесточенно работая лапками и крылышками, снова взлетела, описывая мертвые петли и нисходящие спирали, словно возвращалась с разгульного шабаша. Не хватало только пьяного пения, далеко разносящегося окрест в предрассветной тиши. Наконец бабочке удалось отыскать подходящую трещину в коре, где она и затаилась до вечера, уложив крылья серой шалью.

      Я основательно протерла глаза и отбросила одеяло. Отступать было поздно, пришлось одеваться.

      – Тут роса, – предупредил Лён, и я послушно